– Господин Ленорман, хочу вам заметить, что у вас осталось всего сорок восемь секунд.

Едва сдержав раздражение, начальник полиции, опираясь на свою трость, прошелся по комнате и с сердитым видом сел, словно решившись молчать, но потом, смирившись, сказал:

– Господин председатель, первый человек, который войдет в этот кабинет, будет тем, чьего ареста вы пожелали… против моей воли, хочу уточнить это.

– Всего пятнадцать секунд, Ленорман.

– Гурель… Дьёзи… Первый человек, не так ли? Господин генеральный прокурор, вы поставили свою подпись?

– Десять секунд, Ленорман.

– Господин председатель, соблаговолите позвонить.

Валангле позвонил.

На пороге появился секретарь, застыв в ожидании.

Валангле повернулся к начальнику полиции.

– Ну что, Ленорман, ждем ваших указаний… Кого должны привести?

– Никого.

– Но тот мошенник, которого вы обещали нам арестовать? Прошло гораздо больше шести минут.

– Да, но мошенник здесь.

– Как? Я не понимаю, никто не входил.

– Напротив.

– Ах! Ну… Но… позвольте… Ленорман, вы насмехаетесь надо мной… Повторяю, никто не входил.

– Нас было четверо в этом кабинете, господин председатель, теперь нас пятеро. Следовательно, кто-то все-таки вошел.

Валангле подскочил.

– Как? Это безумие!.. Что вы хотите сказать?..

Двое полицейских проскользнули, встав между дверью и секретарем.

Господин Ленорман подошел к секретарю, положил ему руку на плечо и громко произнес:

– Именем закона, Дэлерон, Огюст-Максимен-Филипп, руководитель секретариата в канцелярии Совета, вы арестованы.

Валангле расхохотался:

– А-а, ну и шутник!.. Хороша шутка… Славный Ленорман, у него их много! Браво, Ленорман, давно я так не смеялся…

– Господин генеральный прокурор, не забудьте указать в ордере профессию господина Дэлерона, хорошо? Руководитель секретариата в канцелярии Совета…

– Ну конечно… конечно… Руководитель секретариата… в канцелярии Совета… – держась за бока, повторял Валангле. – Ах, у славного Ленормана бывают гениальные находки… Общество требовало ареста… И вот, пожалуйста, он ему швыряет в лицо, и кого? Руководителя моего секретариата… Огюста… образцового служителя… И правда, Ленорман, я знал за вами некоторую склонность к сумасбродству, но не до такой степени, мой дорогой! Какая дерзость!

С самого начала сцены Огюст не шелохнулся и, казалось, не понимал, что происходит вокруг. Его славное лицо верного и преданного подчиненного выглядело оторопевшим. Он по очереди переводил взгляд на своих собеседников, с видимым усилием стараясь уловить смысл того, что они говорят.

Господин Ленорман шепнул несколько слов Гурелю, и тот вышел. После чего, подойдя к Огюсту, начальник полиции отчетливо произнес:

– Ничего не поделаешь. Ты попался. Когда партия проиграна, лучше уж раскрыть свои карты. Что ты делал во вторник?

– Я? Ничего. Я был здесь.

– Лжешь. У тебя был выходной. Ты куда-то ходил.

– Действительно… Я припоминаю… Приезжал один приятель из провинции… Мы гуляли в Булонском лесу.

– Приятеля звали Марко. И вы прогулялись в подвалы «Лионского кредита».

– Я! Что за идея!.. Марко? Я не знаю никого с таким именем.

– А это, это ты знаешь? – воскликнул начальник полиции, сунув ему под нос очки с золотыми дужками.

– Да нет… нет… я не ношу очки.

– Нет, носишь, когда идешь в «Лионский кредит» и выдаешь себя за господина Кессельбаха. Эти очки находились в комнате, которую ты снимаешь под именем господина Жерома в доме номер пять по улице Колизей.

– Я, комнату? Я ночую в министерстве.

– Но там ты переодеваешься, чтобы играть разные роли в банде Люпена.

Тот провел рукой по лбу, покрывшемуся потом. Он был бледен, как мертвец.