Первой мыслью было поместить Гэбриэла в одну из камер, но напуганного парня так не заманишь. А вот если предложить ему переночевать в комнате, на хорошей постели…

– У нас в городе есть отличная гостиница.

Чендлер, конечно, слукавил. Номера Олли Орландера хоромами не назовешь, но для наемного работника, привыкшего спать в бытовках на двадцать человек, сойдет.

– Ладно, – без энтузиазма согласился Гэбриэл.

– Охранять вас будет наш сотрудник.

Чендлер уже решил, что поручит это Джиму – тому все равно чем заниматься, лишь бы от кроссвордов не отвлекали.

– Мне связаться с кем-нибудь из ваших родственников?

– Нет, – резко ответил Гэбриэл.

От доверительной обстановки, которую пытался создать Чендлер, не осталось и следа. Семья, видимо, больная тема для парня.

– Совсем ни с кем? – все-таки уточнил Чендлер.

Гэбриэл медленно мотнул головой.

– А почему?

Вопрос рискованный, но привычка искать уязвимые места собеседника, чтобы впоследствии использовать на допросе, вырабатывалась годами, и не так-то просто было ей изменить. В такие минуты она выводила из себя и самого Чендлера.

И снова тот же ледяной взгляд, как бы говоривший, что спрашивать дальше не стоит. Чендлер послушался. Парню и без того порядком досталось, не хватало еще, чтобы кто-то лез в его личные проблемы. Впрочем, Гэбриэл все-таки ответил:

– Они умерли, сержант.

На лице у парня не дрогнул ни единый мускул, будто на эмоции не осталось сил. Похищение, угроза смерти, побег, травмы и лишения – неудивительно, что организм Гэбриэла начал понемногу отключаться.

– Сержант. – Его голос вдруг стал тихим и обволакивающим. – При рождении каждому из нас дается потребность в родителях и умиротворение от религии. Я лишился и того, и другого.

– То есть?

Гэбриэл вздохнул и прикрыл глаза.

– Да так, вспомнилось. Сержант, я устал, раздражен и напуган. Отпустите меня поспать.

Чендлеру не терпелось продолжить допрос, однако все ниточки, за которые можно было потянуть, уже оборвались.

Он вывел Гэбриэла в приемную; тот шел, пошатываясь, как будто в изнеможении. Таня едва заметно кивнула начальнику – значит, запись прошла успешно.

– У нас есть что-нибудь из одежды? – спросил Чендлер.

– Да так…

Таня порылась в коробке с вещами и достала оттуда грязную оранжевую футболку с небольшим логотипом на груди, пожалуй, самую приличную из того, что там было: эту одежду не брала даже Армия Спасения.

– Это еще зачем? – спросил Гэбриэл.

– Наденьте.

– Мне есть в чем ходить. – Он указал на свою окровавленную футболку. – Не хочу быть обузой.

– В таком виде в город нельзя. Людей распугаете.

Чендлер вывел потерпевшего во двор, где стояли ослепительно-белые полицейские машины.

– У меня не так много вещей, чтобы ими разбрасываться, – сказал Гэбриэл уже немного спокойнее. – Даже эту футболку жалко.

Знакомое чувство. В детстве Чендлер тоже не любил расставаться с вещами. Как-то раз они с лучшим другом – бывшим другом – Митчеллом чуть не подрались из-за старого футбольного мяча, хотя тот был настолько заигран, грыжа на грыже, что и кататься перестал.

– Никто у вас ничего не отнимает, просто переоденьтесь, – сказал Чендлер. – Считайте, что это подарок.

Гэбриэл взял футболку.

– Ладно, только сначала помоюсь.

Чендлер завел автомобиль и выехал в город. Под дневным солнцем салон тут же превратился в духовку, в которой плавилась черная обивка, а пассажиры тушились в собственном соку.

Они ехали по проспекту мимо семейных лавочек и заколоченных магазинов. Чендлер поглядывал на Гэбриэла. Тот спокойно и умиротворенно развалился на сиденье. Чендлер пообещал ему полицейскую защиту и надеялся, что не подведет.