– Роза, вставай, завтракать, – будил Антон Павлович. – Вставай. Я пошел.

Антон Павлович прошел на кухню и скоро вернулся в комнату:

– Роза, вставай! Скоро семь часов! У меня дела! Вставай!

– Сейчас, встаю, – не открывая глаз, отвечала Роза.

– Вставай! Я не могу ждать!

– Сегодня суббота. Какие могут быть дела?

– Ну и что, если суббота! У меня дела!

– Отстаньте! – отмахнулась Роза. – Какие могут быть в выходные дела? Я спать хочу!

– Ну ладно, – с тайной угрозой в голосе произнес Антон Павлович. – Спи. Твоя взяла. Потом я с тобой поговорю. Я подожду, когда ты выспишься, будь по-твоему.

Роза хотела бы встать, но не могла, не было сил подняться, а вставать надо было. Антон Павлович, насупившись, сидел в кресле, читал. Роза на цыпочках подошла сзади, обняла, покусала ушко.

– У-тю-тю-тю! Вкусные ушки. Не обижайтесь на меня, дядя Антон, – часто заморгала Роза глазами.

– Чего мне обижаться, – спокойно заговорил Антон Павлович. – Ты своего добилась. Я опоздал. Можешь быть довольна.

– Нет, вы меня обманываете. Никуда вам не надо, – чувствовала Роза. – Только я уйду, как вы опять ляжете.

Роза села на диван. Она хотела курить, но боялась спросить.

– Виновата я. Я выпивши была. Вы бы меня окатили холодной водой.

– Ты бы набросилась на меня с кулаками, – хмыкнул Антон Павлович.

– Нет. Я бы расцеловала вас.

– Хорошо говоришь. Молодец! Но это не умаляет твоей вины. Из-за тебя я опоздал…

– Ну куда вам надо было? Ну скажите…

– Какая тебе разница?

– Ну скажите, ну скажите…

– Иди ешь. Все уже остыло. Разогревай, – сердился Антон Павлович.

Роза не стала греть, съела все холодное и прошла в комнату, села в кресло. Антон Павлович лежал на диване, заложив руки за голову.

– Слушай, Роза… – осторожно, вкрадчиво начал Антон Павлович.

Роза не знала, что и подумать: было как-то не хорошо. Любопытство брало вверх.

– …извини. Мне все это порядком надоело… – наконец выдал Антон Павлович. – Этот твой ночной визит…

– Надоело? – спросила Роза.

– Да, надоело, – не вставая с дивана, повторил Антон Павлович.

– Я вам верну коробку конфет, рубашку. Куплю шампанское, – часто заморгала Роза глазами.

– Дело не в рубашке и конфетах.

Роза прошла в прихожую, стала одеваться. Антон Павлович встал с дивана, вынес в прихожую пакет-сумку, Роза пришла с пакетом. В нем было нижнее белье, гетры, юбка. Роза все свои вещи держала у знакомых: красное летнее платье было у Верки Хохриной, туфли – у Григорьевой.

– Возьми, Роза, пакет.

– Можно он у вас полежит два дня, потом я заберу.

– Ладно, – не сразу согласился Антон Павлович.

Оставляя пакет, Роза хотела еще прийти – главное, чтобы Антон Павлович открыл дверь, а там… можно сослаться на холод, остаться: Антон Павлович не должен прогнать.

– Проходи, проходи, извини, я в прошлый раз нагрубил… – просил Антон Павлович прощения.

– Вы говорите, я вам надоела… – мысленно возвращаясь к неприятным минутам расставания, слабым голосом протянула Роза, укоризненно качая головой. Она не держала зла, но неприятный осадок остался.

– Сколько мы не виделись?

– Около недели. Я так по тебе, милая, соскучился.

– Если ко мне хорошо, то и я – хорошо. Для хорошего человека мне ничего не жалко. Вот свою мать я, наверное, убила бы. Подкараулила бы ее где-нибудь…

Роза ушла в свой, только ей известный душевный мир. Взгляд ее остановился. Не охотно Роза возвращалась в мир настоящий, взгляд – оживал.

– Антон Павлович, я наглая? – имела Роза в виду свое появление.

– Я от тебя дурного слова не слышал.

– Если надо, я могу кусаться, пинать… могу притворяться.