Николас Холд – психически больной человек. Один из его диагнозов – филемафобия[2], если он не соврал насчет его нелюбви к поцелуям, и тянется эта болезнь из детства. А мне своих расстройств психики достаточно, чтобы вникать в чужие. Нет, я не хочу проблемного мужчину.

Убеждаю себя, что это не должно меня касаться, пусть его расстройствами занимаются «знакомые» или Шанна. Да хоть кто, но не я. Никогда в жизни не испытывала такого страха, как вчера. Мне казалось, что можно умереть от переизбытка адреналина.

Когда мне все-таки удалось уснуть, мне снились его налитые кровью темные глаза, в которых горел костер. Они манили к себе, а затем сжигали снова и снова, причиняя боль. Я уже давно не видела таких реальных кошмаров, когда просыпаешься в поту и пытаешься снова уснуть, а ничего не выходит, потому что картинки возвращаются, не отпускают тебя.

Попрощавшись с подругой, я договариваюсь встретиться с Люком в парке «Джесси Кетчум» и сажусь в машину. Чувствую себя разбитой, эмоционально выжатой, как будто из меня выпили всю кровь. В голове то и дело появляются обрывки фраз, жесты, улыбка, мои ощущения. Все это пугает и страшит.

Мне необходима доза кофеина, и я быстро паркуюсь у ближайшего «Старбакса».

Необходимо сконцентрироваться на Люке.

– Привет, – улыбаясь, подхожу к нему.

– Привет. – Он в ответ тоже улыбается, и это помогает вернуть часть себя прежней. Ведь все как обычно – ночь сменил день, и я такая же, как раньше.

Замечаю, как Люку некомфортно сейчас. Он не знает, как продолжить общение, он смущен. Беру его за руку, и парень заметно расслабляется.

– Пройдемся? – предлагаю я.

Люк кивает.

– Как выходные? – спрашивает он.

– Нормально, была у Сары, – пожимаю я плечами.

– Я нашел место в одной компании, они берут меня на полставки, придется как-то совмещать работу, учебу и тренировки, сезон уже на носу, – делится Люк.

– Очень рада, дорогой. Ты достоин этого. – Я стараюсь ободрить и сжимаю его руку.

– Я хочу быть достойным тебя, – тихо отвечает он.

– Люк… – Я с укором смотрю на него. Он упрямо сжимает губы. – Я сказала так отцу, потому что не хочу, чтобы ты чувствовал себя не в своей тарелке. Там один пафос, и мне самой это не нравится, ты же знаешь. И ты не любишь подобные вещи.

– А он это любит? – неожиданно спрашивает Люк и останавливается.

– Кто? – недоуменно смотрю на него.

– Тот, кто забрал тебя. Тот, с которым ты обнималась, – уточняет он.

– Боже, Люк! – Возмущенная, я отдергиваю свою руку и опускаю в карман, где тут же нащупываю бумагу с адресом Ника.

– Просто если он тебе нравится и твой отец хочет… я пойму. – Люк смотрит мне за спину.

Хочу разреветься оттого, что позволила себе вчера пойти на этот ужин с Ником. Чувствую себя отъявленной лгуньей… снова. И это разрывает меня.

– Посмотри на меня, Люк, – требую я, и он подчиняется, но его голубые глаза полны тревоги и печали. – Ник мне не нравится, он больной человек, это я знаю точно. Не хочу больше возвращаться к этим разговорам.

– Прости, Миша, но у меня ощущение, что этот урод здесь… сейчас… с нами. Как будто следит за тобой…

– Хватит, – резко обрываю я, но все же быстро оглядываюсь и не замечаю подтверждения его слов. – Довольно, Люк. С каких пор ты стал таким параноиком? Что за фобии? За мной и раньше бегали парни, но ты не вел себя так. В чем проблема? – Я взмахиваю руками от негодования.

– Он другой, Миша. Совершенно другой. От него несет грязью и интересом, – говорит он и хмурится.

– Поцелуй меня, – грубо прошу и хватаю его за куртку, решительно глядя в удивленные глаза.