Синие глаза Рижского сделались огромными и смотрели на его же грудь. По серой рубашке расплывалось пятно отбеливателя, ткань прилипла к коже. Я очнулась.

- Вам лучше снять, жидкость жжется, - сдавленно посоветовала я шефу.

Тот шумно выдохнул и принялся расстегивать одежду. Но на смугловатой коже уже появилась краснота. Ну вот, теперь я нанесла боссу физический вред.

- Ну что вы стоите, намочите хотя бы полотенце! – воскликнул Рижский.

Вид раздраженной шкурки напугал здоровяка. Я схватила белую махровую ткань, сунула под струю воды и на автомате принялась тереть грудь мужчины. Второй ладонью я уперлась в твердые мышцы, ощущая жар его кожи и гулкий стук сердца. Мягким влажным полотенцем я аккуратно массировала пострадавший участок тела босса. Мне и в голову не приходило, насколько близко я стою и как откровенно касаюсь мужчины, хотелось лишь убрать последствия неловкости. Понять, что я делаю, заставил лишь его потемневший взгляд. Рука сама собой опустилась, полотенце шлепнулось на сверкающий кафель.

- Учитесь руководить, а не кидайтесь выполнять работу сами!

Тон босса звучал назидательно и холодно, но его глаза все также жадно блуждали по моему лицу.

- Я только хотела… помочь.

Попытка выдохнуть была пресечена глубоким поцелуем. У меня закружилась голова от вкуса Рижского, который так ошеломительно ворвался в мой рот. Сильные губы жадно касались моих, горячий язык за пару секунд заставил меня капитулировать. Я не вырывалась, видел бог, прохрипела только: - Тамара.

- Она ушла.

Два слова прозвучали как приговор для моего здравого смысла. Босс рывком взял меня под колени и усадил на темный шкафчик у раковины. Новенькая мебель была высокой, и наши с Олегом лица стали почти вровень. Я боялась полностью открыть глаза и только, как загипнотизированная, подставляла лицо его шероховатым губам.

Я молила лишь о двух вещах – чтобы он никак не объяснял свой порыв и чтобы не останавливался. Чувствуя жаркие поцелуи на своей шее, возле уха, я прерывисто дышала. Пальцы впивались в крепкие плечи, я наполнялась силой, которая исходила от Рижского. И страстью. Это чувство целиком и полностью завладело нами.

Пуговки с моей блузки дождем посыпались на глянцевую керамику. Большие ладони уверенно, но осторожно стянули тонкий шелк с моих плеч. Он жадно погладил их, чуть сжал, губами вновь прикоснулся к подбородку. Почти кусал мою кожу, как будто это было самое изысканное лакомство на свете. И самое долгожданное для него. Наши взгляды изредка пересекались, в обоих плескалось желание и страх очнуться.