Ник на этот раз терпит, но могу поклясться, когда я отворачиваюсь, бурчит себе под нос что-то не очень лестное. Возможно, своим поведением я делаю отношения между нами напряженнее, но иногда надо позволять себе хоть немного развлечься.

Я сверяюсь со списком, мысленно вычеркивая найденные позиции, и когда лабиринт полок, заполненных хозяйственными товарами, крупами и мясом остается позади, телефон в кармане начинает вибрировать. На экране высвечивается имя «Шон».

– Как дела? – его голос звучит ровно и спокойно. – Все в порядке?

– Да. Арти ждет в машине. Мы с Ником почти закончили.

– Он нормально себя ведет? – спрашивает Шон, и я улыбаюсь, потому что все заметили: начинать день с грызни стало нашей негласной традицией.

– Ник ведет себя… как Ник, – отвечаю я, наблюдая, как он подходит к полке, на которой расставлены коробки с какими-то фильтрами, присаживается на корточки, пытаясь что-то оттуда достать. – Уж он никогда себе не изменяет.

Шон смеется.

– Будьте осторожны, ладно?

– Будем! – обещаю я. – Надеюсь, к нашему приезду в доме появится свет. Целую, – добавляю неожиданно для самой себя и, отключая вызов, отправляю телефон в задний карман брюк.

– Ви, помоги мне.

Я испускаю театральный вздох и останавливаюсь.

– Придержи сверху, чтобы не свалилось, – просит Ник.

Я опираюсь локтями на тележку и пожимаю плечами, не двигаясь с места.

– Ты просто собираешься стоять и глазеть?

– Да, – отвечаю я, потирая подбородок. – Именно это я и собираюсь делать. Обойдись как-нибудь без моей помощи, тем более ты сам с утра назвал меня бесполезной.

– Я не называл тебя бесполезной. – Одной рукой придерживая пирамиду коробок, Ник тянет что-то из-под самого низа. – Я не говорил конкретно про тебя.

– Ты намекнул, а это почти то же самое, – говорю я, пытаясь показать, что не сдвинусь с места, пока не услышу извинений. – Как и про то, что в одиночку вы бы уже пересекали границу. И про то, что британские ученые доказали, рыжие слишком болтливы.

– Хорошо, возможно, я слегка перегнул. Я раскаиваюсь.

– В таком случае, скажи, что официально просишь прощения.

Пару секунд Ник молчит – раздумывает, а потом произносит:

– Я не настолько раскаиваюсь.

Ловко придержав конструкцию из коробок рукой, встает и закидывает что-то в корзину. Я возмущенно раскрываю рот.

– Да брось, Ви, нечего строить из себя обиженную, – посмеивается Ник. – Все и так уже поняли, что ты как тот рыжий кот, что с виду милый и пушистый, а на деле стоит отвернуться, тут же прокрадется в спальню, чтобы наблевать на покрывало.

– Очень смешно, – отталкивая его, я ухожу вперед, а Ник следом забирает тележку.

– Ну вот. А потом девушки жалуются, что им не делают комплименты.

– Ах это был комплимент.

– Именно он.

– Ради всего святого, когда в следующий раз решишь такой комплимент еще кому-то сделать, вспомни, что ты в этом полная бездарность.

Его губы изгибаются в подобии улыбки, и я замечаю, что левый боковой резец искривлен, но этот недостаток даже придает его ухмылке особенность. Я провожу языком по ряду своих ровных зубов и предполагаю, что в отличие от меня, парень явно не носил брекеты в детстве.

– А, ну тогда отлично, – пожимает Ник плечами. – Мне же проще.

Мы оплачиваем покупки и следуем к выходу, петляя мимо брошенных где попало тележек. Из динамиков льется праздничная музыка. Обыкновенный день из жизни обычного города. Я иду за семьей с двумя детьми, которые увлеченно обсуждают новый эпизод какого-то сериала. Ник шагает следом. И тут мое внимание привлекает постер на стене у выхода из магазина.