***

— Личный дневник, — произнес Джесс на одной из первых тренировок. — Вся ваша жизнь должна быть записана там. Представьте, что внезапно вы потеряете память. Какие именно воспоминания вы решите сохранить? Всё, пусть даже если это аромат пирогов матери из детства, должно остаться на бумаге. — Я абсолютно точно понял, о чем он говорит. Почти физически почувствовал тот запах. Внутри что-то защемило, словно давно не смазанный механизм, и я отогнал мысли прочь. — Что не успеете записать — будет потеряно. Возможно, полностью и навсегда.

На ум приходило множество важных событий. Но о них совсем не хотелось писать. Может, некоторые вещи действительно лучше не помнить? Например, пожар, мамину смерть, пьянство отца, переезд в дыру под названием Рай, которая оказалась для меня совсем не Раем. Но тогда я бы забыл и счастливые моменты, когда мы были нормальной семьей, знакомство с Артом, тот самый запах маминых пирогов с вишней, о котором говорил Джесс.

И я начал записывать…

Спустя полгода мы прошли первую загрузку. Потом вторую, третью. Я каждый раз дополнял дневник, внося новые подробности. Обычно память фрагментами возвращалась в течение пары месяцев, но так как состав сыворотки постоянно менялся, принося каждый раз новые сюрпризы, как собачьи мины после таянья снега, то в виде токсикоза, то головных болей, то тремора, который не прекращался почти шесть часов, ни в чем нельзя было быть уверенным, поэтому я отмечал все, что мог.

Тайлер тоже писал, но свой дневник никогда не показывал. Знающий нас с детства вряд ли поверил, что мы станем друзьями, особенно после того, как чуть не убили друг друга в тринадцать. Если с Артом и Шоном мы были кровными братьями, то с Таем — боевыми. Его бровь рассекал тонкий шрам — след от моего кулака, он же сам отметился на моей скуле.

Шел десятый месяц нашей службы, когда мы впервые заметили, что с нами двумя начало происходить что-то странное.

— Не занимай душ, надолго, ладно? — попросил я, кинув ему чистое полотенце, для себя же выудил из шкафа свежую рубашку.

Я бросил ее на стол, рядом к новым погонам, и потянулся к утюгу, когда меня настигло ослепительное, словно свет фар в кромешной темноте, видение. Падающие с мерным стуком капли и затылок рыжеволосой девушки. Она упиралась ладонями в кафельную стенку, а я, обводя руками ее бедра, склонился к выгибающийся спине. «Интересно, какова ее светло-медовая кожа на ощупь?» — подумал я.

Что за?..

Я резко вскинул голову, помотав ею из стороны в сторону, и забарабанил в дверь ванной.

— Тай, твою мать. Что ты творишь?

— Чего тебе? — донесся раздраженный голос. — Отвали, Ник.

— Ты там порнушку смотришь, что ли? Ладно те недоумки, но мы-то с тобой уже давно научились не палиться.

Мы с Ламмом действительно очень быстро сообразили, как включать и выключать Эхо, когда необходимо. Странно было, что другие никак не могли этой способностью овладеть, но мы списывали все исключительно на их тупоголовость.

— Ничего я не смотрю, — выкрикнул он.

— В таком случае либо я галлюцинирую, либо в нашем душе голая рыжая девчонка, и ты в таком раздрае, что даже взор свой не в состоянии контролировать.

В ванной перестала литься вода. Тай открыл дверь, по пояс замотанный в полотенце, провел рукой по мокрым волосам и удивлённо посмотрел на меня.

— Только не говори мне, что это та, о ком я думаю? — произнес я с опаской, прислонившись к стене плечом.

— Не буду.

Я скептически посмотрел на Тайлера:

— Серьезно?

Он сложил руки на груди и, пожав плечами, произнес:

— Сам знаешь, она мне всегда нравилась… да, это глупо… В основном мои фантазии… — Ему, очевидно, было жутко неловко.