— Слышал, новенький к нам. — Арт натянул брюки и плюхнулся на мою кровать, зашнуровывая ботинки. Он кивнул на свободную койку рядом с моей, на которой утром появился свежий матрас. — Высокий такой. Стоял, лыбился, идиот. Погляжу я на его лицо спустя пару дней в этом «чудном крае кроссов под дождём».

— Откуда он? — спросил я.

— С хрена ли я знаю? Ренд, кажется, фамилия. Проходил смотр вчера вечером. Слышал только, что выбивает он двадцать очков из тридцати.

Честно говоря, мне плевать было, кто и сколько выбивает, я потер рукой бок, надеясь, что ребра не сломаны.

— Моя фамилия Рид! — раздался незнакомый голос позади. — Шон Рид. И я выбил двадцать пять.

Мы одновременно повернулись. Широкие плечи, самодовольная улыбка, идеальные зубы, а выправке можно было позавидовать. Арт покачал головой и усмехнулся. А потом, задрав подбородок, встал.

— Видишь вот этого парня? — произнес он, указывая рукой на меня. Я закатил глаза. — Завтра он выбьет четко тридцатку, сделав на общем зачёте всех, в том числе и тебя, а я обойду любого по какой угодно спортивной хрени, которая только может взбрести в голову местному инструктору, так что наша солдатская койка, как обычно, займет негласное первое место по комнате. Но ты можешь побороться за звание лучшего в наяривании с песней кругов по плацу. Все самое вкусное разобрали. Не обижайся, Шонни!

Рид завис, пытаясь переварить вдохновленный спич Арта, но, судя по выражению на лице, у него не очень получилось. Кавано же с невозмутимым видом закинул полотенце обратно на свою постель и, расправив плечи, в развалку, словно прогуливаясь по подиуму, вышел из комнаты.

— Не обращай внимания, — махнул я рукой и протянул ладонь. — Ник. А это Арт. Он нормальный на самом деле.

— Твой друг?

— Да. Несмотря на то, что его частенько клинит и рот у него практически не закрывается, — ухмыльнулся я. — Он даже больше, чем друг. Как брат, наверное.

— Круто, — пожал плечами Шон и, поставив сумку с вещами на пол, присел на свою кровать.

Он окинул взглядом казарму, остановившись на свисающем крае одеяла Арта, и повел бровью.

— И что, вам так позволяют? — кивнул он на его как попало заправленную постель.

— Пока да, — пожал плечами я.

— Странно. Я был наслышан об этом месте другого.

— И чего именно?

— Про высокий уровень армейской подготовки и дисциплины. Что основные принципы учащихся Эдмундса: собранность, настойчивость и непоколебимость духа.

— Это все точно не про Арта, — рассмеялся я и тут же выдохнул от боли, схватившись за бок. — Да и вряд ли хоть про кого-то из нас. А тебя, вижу, прикалывает вся эта военная тема.

Лицо Шона приобрело странную серьезность.

— У нас в семье все мужчины военные.

— Понятно. — Я встал, поморщился, словно проглотил лимон, застегнул воротник рубашки и поплелся по проходу, как приговоренный к казни, уж никак не тот, кем описал меня Арт. И без того удивленные глаза Шона превратились в пятаки. — Приятно познакомиться, Рид. Я рад, что впредь мне будет с кем соревноваться.

***

К зиме всех уже мутило от необходимости бегать на холодном ветру, и к вящей радости каждого занятия перенесли в зал. Мои навыки с каждым месяцем значительно улучшались. У меня не было таланта. Зато была напористость, ненависть и неутомимый старший брат.

Пока остальные делали первые робкие шаги, как младенцы, гуляя под стол и постоянно спотыкаясь, я экстерном проходил военную программу, перепрыгивая через несколько классов разом. Джесс натаскивал меня технически, часами тренировал до полного исступления, обучая не просто оценивать цель, видеть ее на уровне инстинкта. С тех пор я больше ни разу не промахивался. Пистолет стал продолжением моей руки, как и нож через пару лет.