Он стоял в передней и молча смотрел на нее.

– Право же, очень интересно, – снова сказала она.

– А о чем говорится в пьесе?

– Я же тебе сказала. Там три действующих лица – Боб, Рут и Элен.

– А!

– Это очень интересно. И будет еще интереснее, когда у нас будет четвертая телевизорная стена. Как ты думаешь, долго нам еще надо копить, чтобы вместо простой стены сделать телевизорную? Это стоит всего две тысячи долларов.

– Треть моего годового заработка.

– Всего две тысячи долларов, – упрямо повторила она. – Не мешало бы хоть изредка и обо мне подумать. Если бы мы поставили четвертую стену, эта комната была бы уже не только наша. В ней жили бы разные необыкновенные, занятные люди. Можно на чем-нибудь другом сэкономить.

– Мы и так уж на многом экономим, с тех пор как уплатили за третью стену. Если помнишь, ее поставили всего два месяца назад.

– Только два месяца? – Она остановила на нем задумчивый взгляд. – Ну, до свидания, милый.

– До свидания, – ответил он, направляясь к выходу, но вдруг остановился и обернулся: – А какой конец в этой пьесе? Счастливый?

– Я еще не дочитала до конца.

Он подошел, взглянул на последнюю страницу, кивнул, сложил сценарий, вернул его жене и вышел на мокрую от дождя улицу.

Дождь уже почти перестал. Девушка шла посередине тротуара, подняв голову, и редкие капли дождя падали на ее лицо. Увидев Монтэга, она улыбнулась:

– Здравствуйте.

Монтэг ответил на приветствие, затем спросил:

– Что это вы делаете? Еще что-то придумали?

– Ну да, я же сумасшедшая. Как приятно, когда дождь падает тебе на лицо! Я люблю гулять под дождем.

– Мне бы не понравилось, – ответил он.

– А может, и понравилось бы, если бы попробовали.

– Я никогда не пробовал.

Она облизнула губы.

– Дождик даже на вкус приятен.

– Всегда вам хочется что-то пробовать, – сказал он. – Хоть раз, да попробовать.

– А бывает, что и не раз, – ответила она и взглянула на то, что прятала в руке.

– Что там у вас? – спросил он.

– Одуванчик. Последний, наверно. Вот уж не думала, что найду одуванчик так поздно осенью. Теперь нужно его взять и потереть под подбородком. Слышали когда-нибудь об этом? Смотрите! – Смеясь, она провела цветком у себя под подбородком.

– Зачем?

– Если останется след, значит, я влюблена. Ну как?

Что было делать? Он взглянул на ее подбородок.

– Ну? – спросила она.

– Желтый стал.

– Чудесно! А теперь проверим на вас.

– У меня ничего не выйдет.

– Посмотрим. – И, не дав опомниться, она сунула одуванчик ему под подбородок. Он невольно отшатнулся, а она рассмеялась: – Стойте смирно!

Оглядев его подбородок, она нахмурилась.

– Ну как? – спросил он.

– Какая жалость! – воскликнула она. – Вы ни в кого не влюблены!

– Нет, влюблен.

– Но этого не видно.

– Я влюблен, очень влюблен. – Он попытался вызвать в памяти чей-нибудь образ, но безуспешно. – Я влюблен, – упрямо повторил он.

– Не смотрите так! Пожалуйста, не надо!

– Это ваш одуванчик виноват, – сказал он. – Вся пыльца сошла вам на подбородок. А мне ничего не осталось.

– Ну вот, я вас расстроила? Я вижу, что расстроила. Простите, я, право, не хотела… – Она легонько тронула его за локоть.

– Нет-нет, – поспешно ответил он. – Я ничего.

– Мне нужно идти. Скажите, что вы меня прощаете. Я не хочу, чтобы вы на меня сердились.

– Я не сержусь. Так, чуточку огорчился.

– Я иду к своему психиатру. Меня заставляют ходить к нему. Ну я и придумываю для него всякую всячину. Не знаю, что он обо мне думает, но он говорит, что я настоящая луковица. Приходится облупливать слой за слоем.

– Я тоже склонен думать, что вам нужен психиатр, – сказал Монтэг.