Воспользовавшись моментом, я попросилась искупаться в ванне. Ради праздника мне разрешили.

Но адрес своей дочери тетя Юлия не дала. Объяснила, что с бедными родственниками общаться им в тягость.

– Вы можете опозорить нас рассказами о чеченской войне, – добавила она.

Мы не стали спорить, чтобы не обижать пожилую женщину.

– Я отправила письмо в чеченский свой институт с просьбой выслать академическую справку. Без нее нельзя перевестись в Ставропольский университет. Проректор по телефону обозвал меня русской свиньей и наотрез отказался отдавать мои документы, – поделилась я.

– Вы спаслись из ада, – подытожила Юлия.

На следующий день, 1 января 2005 года, я и мама вернулись от дальней родственницы в съемную халупу. Сразу заметили, что кто-то украл купленную нами миску, и теперь бездомные собаки ели размякший хлеб прямо с газет, расстеленных на снегу.

Включив телевизор, мы узнали, что утром в соседнем городке шел бой. В новостных сводках показали трупы бородатых мужчин и женщин в платках. Насчет ребенка, который находился с родителями-террористами, комментаторы три раза соврали и три раза по-разному.

– Правду в России мы увидим, как у змеи ноги. – Мама любила еврейские поговорки.

– Да, точно, – согласилась с ней я.

Через несколько дней дорожные узелки были разобраны, мы расставили книги, и я смогла починить оконце, чтобы открывалась одна форточка. Оставалось только генеральную уборку сделать.

Когда мама отправилась к стоматологу восстанавливать зубы, выпавшие в войну от голода, я приступила к делам.

В этот момент с улицы начали ломиться мужики:

– Где тут эти, из Чечни? Бандиты!

Я дверь не открыла и даже не подошла к ней на всякий случай: могут выстрелить.

Любопытная соседка из домика напротив, одинокая пенсионерка Клавдия Петровна, сунула нос в нашу калитку. Мужчины быстро ушли.

Во дворике около тридцати семей, и непонятно, кто приходил взламывать дверь.

Новые соседи по баракам, кроме миски для собак, украли у кошки Карины ошейник от блох. Наверное, решили, что им нужнее.

Отважившись на уборку домика-конюшни, в котором ремонт не делали последние полвека, я грустно вздохнула. До меня здесь никто не белил потолок, не переклеивал обои и не менял мебель, пропахшую мышами и сыростью. Отыскав прабабушкин пылесос, я засомневалась, стоит ли включать этот музейный экспонат в розетку? Пылесос выглядел как шар на крошечных шасси.

Одуванчик, услышав гул, который по звуку походил на ракетный ускоритель, села на задние лапы и обмочилась. Взгляд животного сделался мутным. Злосчастный пылесос я тотчас выключила. Мне стало очевидно, что в СССР создавались вещи такого сорта, что трудно сохранить рассудок даже домашним питомцам. Любое движение шторы или ветки дерева за окном заставляло теперь Одуванчик прыгать из угла в угол и мяукать от дичайшего ужаса. Пришлось прервать уборку, чтобы сходить в ветеринарную аптеку за успокаивающим кошачьим чаем.

По дороге на Нижний рынок я вспоминала про тягу местного населения к воровству и поражалась этому. Мне несколько дней подряд недодавали сдачу и пару раз пытались вытащить кошелек. Не зря среди чеченцев бытует мнение, что если зайти в российский автобус с пятью рублями в кармане, то выйдешь уже без них.

Шофер маршрутки, в которой мы ездили в ближайшую деревеньку, сурово обсчитал нас, а продавец в супермаркете уменьшил сдачу на одиннадцать рублей. Я возмутилась, и, пойманный с поличным, он убежал и спрятался в кладовой.

Мама предупреждала, что раньше сумки вспарывали бритвами и тащили блокноты, помаду, пудреницы, а не только деньги. Милиция на это внимания не обращала, иначе пришлось бы разбираться с тысячами жалоб.