Ута выпила две кружки черного кофе, закрыла глаза и задумалась о том, что будет через три дня.

— Боже милостивый, — мысленно молилась она, не складывая рук. — Сделай пожалуйста так, чтобы все получилось. Подари мне это маленькое существо, которое я буду безумно любить. Сделай мою кроху раем для меня на Земле!

Добрый Господь любил женщин. Даже непослушных. Или особенно их?!

Пилот пронесся над Цюрихским озером. На востоке и юге Альпы все еще были покрыты снегом. На озере маленькие паромы соединяли деревни справа и просто берега с лесами слева.

Ута была тронута.

Она живо представила себе, как вела бы в одной из этих деревень свою частную клинику. С одним или двумя сотрудниками, предпочтительно женщинами. А главное, с тридцатью рабочими часами в неделю! С выходными по субботам, когда она будет возить ребенка по Цюриху, ходить по магазинам и пить латте. Она бы наблюдала бы во время своих вылазок в 'город' за мужчинами. Быть может, время от времени впускала бы кого-нибудь из них в свою жизнь. Точнее, только постель. А может, и нет…

Машина вскоре приземлилась и остановилась.

Толстяк рядом с ней откинул книгу и поднялся. Его спина коснулась спины Уты. Она была такой мягкой, что Ута вздрогнула.

Когда Ута взялась за чемодан, он вывалился из верхнего отсека на нее.

Ее сосед вовремя наклонился, поймал его, отдуваясь протянул его Уте.

От него пахло одеколоном, который, как и полагала она, давно уже не продается.

Ута вышла первой на солнце в проходе. Стоя у пассажирского выхода, пилот улыбнулся ей:

— Восемнадцать градусов. Добро пожаловать на юг!

Она улыбнулась ему. Подняв руку, произнесла:

— До среды, капитан. И пожелайте мне удачи!

Он посмотрел ей вслед.

Аэропорт Цюриха был большим и благоустроенным.

Ута села в э-поезд, который, казалось, плыл…

На стене туннеля шел фильм. В нем показывали заснеженный Маттерхорн. Кроме того, невидимые коровы мычали.

Все пассажиры смеялись. Кроме швейцарцев.

Поезд быстро доставил ее к выходу из терминала.

Ута позволила себе такси. Ее бюджет был и так уже разгромлен. Поэтому сто франков за поездку в к отелю не имели значения!

В машине пахло хвоей, кожаные сиденья были безупречны.

Сам водитель был одет в брюки со складками и пиджак. Он открыл пассажирскую дверь, спросил Уту о цели поездки и ее музыкальных желаниях.

В остальном — тишина! Слава Богу!

Ута смотрела в отражающееся окно и проводила сравнение с Берлином.

Там водитель и машина соперничали друг с другом. Пот, сигареты, чеснок… И пассажир был во власти музыкального вкуса своего шофера. Немецкая попса или арабская? Редко классическое радио. Если водитель конечно не был студентом философского факультета, который бросил учебу... И всегда музыка по авторадио была слишком громко настроена!

Некоторые люди любили Берлин именно за это. Возможно, Ута стала слишком стара, чтобы считать отсутствие хороших манер свободой. Из-за последней в Берлин стремились попасть из глубинок абсолютно все, кому не лень. В идеале — попасть туда и осесть навсегда…

Дорога заняла полчаса.

Ее отель находился на северо-западном береге озера. В пределах досягаемости на юге находились Альпы.

Такси остановилось рядом с начищенным до блеска Rolls-Royce. К нему поспешили двое слуг в ливреях. Открыв дверь машины, оттуда первым вышел…

Великан! Под два метра ростом. Широкоплечий. Со стройной талией. И темными с проседью волосами.

Мужчина был безупречно одет. В деловой костюм, наверняка от кутюр. Он галантно помог выйти из другого конца автомобиля пожилой даме, которая также была очень элегантно одета.