Чужие пальцы осторожно раздвинули ягодицы, видимо, чтобы не пугать меня.

— Не зажимайся. Мне нужно тебя полностью проверить. Я обещал, что боли не причиню. А мы привыкли держать свои обещания любой ценой. Понимаю, что тебе может быть неприятно и неловко, — пока бархатные нотки пытались угомонить мое сердцебиение, крепкие ладони не бездействовали. — Попробуй представить, что я тебе нравлюсь и насладиться происходящим. У тебя тонкое, изящное тело, — пальцы одной руки продолжали удерживать ягодицы раскрытыми, а другие, не обращая внимания на мои вздрагивания, прошлись по расселине. Раз, другой и третий, очертили круг и сделали попытку проникнуть внутрь, но там не ступала рука человека, и я невольно сжалась.

— Тебе клизму делали?

— Нет, — сдавленно ответила.

— Гинеколог осматривал?

— Нет.

Мне повезло, ему, местному гинекологу извращенцу, интереснее было осматривать перепуганных девственниц (и чего там интересного?), меня спросили, был ли у меня мужчина, а на утвердительный кивок скривились и послали в соседний кабинет ждать конца осмотра.

Наконец, незнакомец освободил от захвата попу, но ещё разок погладил и вновь провёл руками меж моих бедных, дрожащих ягодичек. Кажется, он опустился на корточки: скрип обуви и хруст суставов и его голос, звучащий снизу. Как же неловко.

— Какая ты везде аккуратненькая, — он касался светлых курчавых волос на половых губах и лобке, прочесывал их пальцами словно гребешком.

Раздвинул губки и легко провёл пальцем по кругу, вдоль малых губок и мимо клитора. Раскрыл меня шире, там, где вход.

— Действительно, ты совсем сухая. Это даже хорошо. Теперь точно знаю, что не любишь принуждение и не склонна к извращениям. Девочка, — я напряглась, — сейчас будет немного неприятно, потерпи.

И его палец стал проникать внутрь, медленно и осторожно. Мне, действительно, было неприятно и чуть-чуть болезненно.

Блин, там чего искать-то?

— Молодец, все хорошо.

Он также медленно вынул палец, изучив все стенки, перешёл на ноги. Внимательно погладил бедра, икры и, перейдя к ступням, даже между пальчиками провёл, и это было самое приятное из всего осмотра. Мужчина поднялся и меня поднял, развернул и усадил туда, где я только что лежала.

— Сейчас закрой глаза и ни при каких обстоятельствах не открывай, иначе мне придется свернуть тебе шею. Поняла?

Я, испуганно икнув, кивнула, почему-то именно в этот момент захотелось жить. Видимо, мозг понял, что насиловать меня не станут, самые унизительные моменты уже пережила. Теперь можно и пожить.

Мужчина долго распутывал узел на затылке, видимо, старался не вырвать клок волос, который небрежно завязал администратор аукциона. Убрав от лица старую повязку, почти сразу надел новую, она была плотнее, хорошо прилегала к глазам, не оставляя щелей. И сзади была на резинке.

— У нас будут несколько правил, которым ты обязана беспрекословно следовать. Правило первое и самое важное: ты не должна нас видеть, вообще. Поэтому мы будем завязывать тебе глаза, всегда. Ну и ты должна знать, что насилия мы неприемлем, однако и не нежные мальчики-колокольчики, — он усмехнулся. — Мы те еще извращенцы и сможем заставить твое тело реагировать так, как нам надо. А сейчас ступай в душ и смой, наконец, этот страх, — он взял меня за запястье и куда-то повел, щелчок. — Здесь ванная. Когда я закрою дверь, можешь снять повязку. Перед выходом завяжешь глаза снова и постучишь, я открою. Полотенце розовое на крючке для тебя.

Голос его был спокойный, немного требовательный, для себя определила его приятным и слушать мне его нравилось.