6. 6.

Наверное, эта мысль отразилась у Коллингейма на лице. Потому что Роул тоже посерьезнела.

- Алекс, меня не хотели убить. Меня хотели свести с ума. Даже если я выйду из гипера не в той точке, где должна, вряд ли это место представляет для меня смертельную опасность. Куда веселее было бы отправить меня в лобовую в здравом рассудке.

- Кому, блин, веселее?!

- Тому, кто хочет отомстить, разумеется, - невозмутимо ответила, мать ее, китиарка.

И мать ее китиарка. И отец. Какого еще отношения к мести можно от нее ожидать?

- Конечно, можно предположить, что иллюминаторы открылись сами собой. Но, мне кажется, логичнее версия, что им кто-то помог, - продолжала она с тем же выражением.

- И это не Виктор? – скептически произнес детектив.

- Алекс, мне безумно приятно, что в первую очередь ты думаешь о том, что связано со мной, - улыбнулась Тайни. – Но на секундочку, буквально, вспомни, что несколько недель назад мы с тобой разнесли к чертям собачьим оплот местного наркосиндиката. Если ты помнишь. И поспособствовали торжественному уходу со сцены его апологетов. Ты, тут, правда, не причем, - поправилась виновато она. – Но они-то не знают.

- Кто – «они»?

- Те, кто обеспечивали производство нирваны. Распространение, отмывание денег, поставка, извини, сырья. Ты же не думаешь, что всем занималась исключительно верхушка?

Разумеется, Коллингейм не думал. То есть, в принципе, когда-то думал. О ситуации с нирваной. Но это было давно. А потом не до того было.

- А буквально на днях мы с тобой сломали схему продажи оружия во внешние секторы, - напомнила Роул. - Ее, конечно, «починят». Деньги, как вода, везде найдут щель. Но внеплановые потери… Сроки… В общем, кое-кто может быть нами недоволен, - покачала она головой, как чайнизский болванчик, разом напомнив еще об одной недовольной стороне. - Если наши с тобой неприятности вообще связаны, - продолжила она. -  Но могут быть и независимы друг от друга. Это может быть совпадение. И, может, мое планируемое сумасшествие – всего лишь послание. Маме, например. Или Китиаре в целом. Давай не будем сейчас о грустном. Лучше расскажи, что там с твоей «голубичкой».

Коллингейм укоризненно взглянул на собеседницу, и китиарка прикрыла лицо ладонью, типа, ей стыдно, хитро поглядывая карим глазом из-под большого пальца.

- Не знаю пока, что там с «голубичкой», меня пока к самому делу не допустили. Там всё серьезно, полная секретность, всё такое. Шаг вправо шаг влево приравнивается к измене Родине, если ты понимаешь.

Тайни серьезно кивнула. Слишком серьезно. И в глазах мелькнул лукавый огонек. Вот коза!

- В общем, комм у меня забрали, выдали навороченный, явно с прослушкой и маячком.

- Это нормально, - успокоила кириарка.

- Я вполне допускаю, что у вас паранойя – это нормально, - язвительно ответил детектив.

- Алекс, просто представь, о каких суммах идет речь.

- Да, платят там прилично, - согласился детектив, припомнив круглое число в договоре.

- Это только официально. А сколько платят неофициально... Сенатор – это кнопка для голосования. И за каждым кандидатом стоят те, кто  жаждет на эту кнопку нажать. Не обманывайся милыми улыбками. Ты на войне.  

- Да какие там «милые улыбки», - отмахнулся Алекс. – Гадюки с акульим оскалом. Кстати, в чем разница между менеджером избирательной кампании и руководителем Избирательного Штаба?

Теперь, после слов Тайни про «войну», слова «избирательный штаб» приобрели совсем другой оттенок.

- Менеджер избирательной кампании – это политтехнолог, который разрабатывает стратегию продвижения кандидата.