Песни, плывущей со мной.
В день святой Агаты
Имя твое непорочно и свято
В кругу святых.
Примешь ли ты благодарность, Агата,
В стихах моих?
Строгой подвижницей, к высшему счастью
Стремилась ты,
Эти же строфы подсказаны страстью,
Вином мечты.
Нет! свет любви перед взором блаженных
Горит сквозь тень:
Верю, – простишь ты и нас, дерзновенных,
В свой светлый день!
Кучи свезённого снега
Кучи свезённого снега.
Лужи, ручьи и земля…
Дышит весенняя нега
В этом конце февраля.
Образы ночи греховной
Гаснут и тают, как сон;
Сердцу привольно – и словно
Прошлому я возвращён.
Прежним беспечным мальчишкой
Я пробираюсь домой,
Ранец сжимаю под мышкой,
Шлёпаю в воду ногой.
Счастье-то! нынче суббота!
Завтра – раздолье игре,
Завтра война и охота
Будут у нас на дворе.
Мы заготовили копья,
Сделали ружей запас
(Грязные снежные хлопья
Пулями служат у нас).
План я устрою счастливо,
Смело врагов разобью —
И отпирую на диво
Новую славу свою…
Веря грядущей победе,
Мчусь я по лужам домой
И на беспечных соседей
Брызжу и брызжу водой.
В воздухе ж юная нега,
Всюду следы февраля,
Кучи свезённого снега,
Лужи, ручьи и земля.
Александр Блок
Ветхая избушка
Ветхая избушка
Вся в снегу стоит.
Бабушка-старушка
Из окна глядит.
Внукам-шалунишкам
По колено снег.
Весел ребятишкам
Быстрых санок бег…
Бегают, смеются,
Лепят снежный дом,
Звонко раздаются
Голоса кругом…
В снежном доме будет
Резвая игра…
Пальчики застудят, —
По домам пора!
Завтра выпьют чаю,
Глянут из окна, —
Ан, уж дом растаял,
На дворе – весна!
Здесь в сумерки в конце зимы
Здесь в сумерки в конце зимы
Она да я – лишь две души.
«Останься, дай посмотрим мы,
Как месяц канет в камыши».
Но в лёгком свисте камыша,
Под налетевшим ветерком,
Прозрачным синеньким ледком
Подернулась её душа…
Ушла – и нет другой души,
Иду, мурлычу: тра-ля-ля…
Остались: месяц, камыши,
Да горький запах миндаля.
Владислав Ходасевич
Февраль
Этот вечер, ещё не весенний,
Но какой-то уже и не зимний…
Что ж ты медлишь, весна? Вдохновенней
Ты влюблённых сердец Полигимния!
Не воскреснуть минувшим волненьям
Голубых предвечерних свиданий, —
Но над каждым сожжённым мгновеньем
Возникает, как Феникс, – предание.
Константин Бальмонт
Февраль – Сечень
Февраль – Сечень, Февраль – печаль,
Короткий день, а дня нам жаль,
Короткий день, и длится ночь.
Тут как менять? Тут как помочь?
Февраль, он крут, Февраль, он лют,
Ему лишь ветры стих поют.
Сечёт он снегом лица нам,
Сечёт он зиму пополам.
Февраль – предатель. Бойся тот,
Кому Февраль теплом дохнёт.
Он греет час, в обманах дней,
Чтоб ночью было холодней.
Золотое слово
Осень обещала: «Я озолочу»,
А Зима сказала: «Как я захочу»,
А Весна сказала: «Ну-ка, ну, Зима».
И Весна настала. Всюду кутерьма.
Солнце золотится. Лютик – золотой.
Речка серебрится и шалит водой.
Родилась на воле, залила луга,
Затопила поле, стёрла берега.
Там, где не достала, – лютик золотой,
Жёлтый одуванчик, – будет и седой.
Осень обещала. Помогла Весна.
Ну, Зима пропала, хоть была сильна.
Волчье время
Я смотрю в родник старинных наших слов,
Там провиденье глядится в глубь веков.
Словно в зеркале, в дрожании огней,
Речь старинная – в событьях наших дней.
Волчье время – с ноября до февраля.
Ты растерзана, родимая земля.
Волколаки и вампиры по тебе
Ходят с воем, нет и меры их гурьбе.
Что ни встретится живого – пища им,
Их дорога – трупы, трупы, дым и дым.
Что ни встретится живого – загрызут.
Где же есть на них управа – правый суд?
Оболгали, осквернили всё кругом,
Целый край – один сплошной кровавый ком.
С ноября до февраля был волчий счёт,
С февраля до коих пор другой идёт?
Волчьи души, есть же мера, наконец,
Слишком много было порвано сердец.