Наверное, сейчас во имя спасения мне стоить что-то ему сказать — что-то из разряда «как хорошо, что ты пришел!» или «пожалуйста, забери меня!». Но вместо этого из горла вырывается лишь жалкий скулеж и всхлипы. Это всё, на что я сейчас способна.

— Всё хорошо, милая… — он гладит меня по макушке, крепко прижимает к себе. — Всё хорошо… Я знаю, ты была ни при чем. Ты же моя Элена, ты не могла мне сделать ничего плохого…

И, как ни странно, через некоторое время я начинаю верить его словам. Что еще мне остается? Первое — не пожаловался менеджеру. Второе — стоит, успокаивает, когда мог бы просто зашвырнуть меня в свою машину, и всё. Третье — обнимает. Он крайне редко это делал раньше, обычно у него такой потребности не возникает. Это я — любитель обнимашек. Большой любитель…

Если бы у меня была такая возможность, я бы жила, держа Аню в объятиях. Мои родители постоянно меня обнимали. До той ужасной аварии, где они погибли, я жила в райском мире, полном любви и заботы, полном тепла и объятий. Целых шесть лет своей жизни я так прожила — и очень хотела вернуть то время, обнимая своего ребенка. Романа, конечно же, ни на какие объятия не провоцировала, и вдруг он сам пожелал.

— Я очень рада, что тебя отпустили! — вру хриплым шепотом.

— Успокоилась? Умница! Иди собирайся, нас ждет долгая дорога…

На негнущихся ногах выхожу в коридор, иду в свою комнату. Начинаю складывать вещи.

«Я поторопилась… я безбожно поторопилась!» — ругаю себя на чем свет стоит.

Большую часть ювелирных украшений, которые Роман мне подарил, я успела продать. Да, дурное дело нехитрое. Фонд предоставляет девушкам такую услугу, ведь нам часто дарят украшения, которые мы не хотим носить. Деньги я положила на Анин счет, к которому она получит доступ после совершеннолетия.

«Что он мне за это сделает? Что?»

Хорошо хоть оставила помолвочное кольцо. Кое-как отыскиваю его в ворохе драгоценностей, которые не успела продать, надеваю на палец. Может быть, это даст мне несколько дополнительных очков в глазах моего мучителя.

Вываливаю из шкафа одежду в чемодан, закрываю. Кляну Войтова на чем свет стоит, ведь даже проститься с Аней не могу — она сейчас на экскурсии. Выхожу на улицу, он ждет меня возле машины. Вскользь отмечаю, что это совсем не тот джип, на котором он ездил раньше.

— Куда мы едем? — спрашиваю.

— Как куда? В горы! Отмечать старый Новый год! Ты же любишь праздники, Элена?

В это же время:

Натан

— Спасибо, Кирочка! — беру из ее рук кружку с горячим чаем, удобно устраиваюсь в кресле как раз напротив ее мужа.

Она кивает мне, потом поворачивается к Кириллу:

— Я пойду, у меня еще дети не кормлены, хочу сделать вафли.

— Лежебочничают? — интересуется он с усмешкой.

— Еще как!

Она уходит, оставив нас с Трубачёвым в гостиной одних.

— Ты чего явился в выходной так рано? — интересуется друг.

— Вообще-то сегодня вполне рабочий четверг! — напоминаю, вдруг забыл или даже не знал.

Трубачёв — еще тот трудоголик, но с возвращением семьи в его жизни всё изменилось кардинальным образом. Если раньше на первом месте для него была его фирма «Полярис», теперь — кудрявый блондинистый дракон, из-за которого он и с друзьями теперь неохотно общается.

— Так праздник же! Старый Новый год! — громко восклицает он.

Америку открыл, так тебя растак… А я здесь почему, ты думаешь? Эх, Трубачёв, Трубачёв, забил ты на нашу староновогоднюю традицию! В баню с друзьями, конечно, не ходим, но в горы ездим!

— Если бы кто-то еще согласился этот праздник со мной отметить… — тонко ему намекаю, что можно бы и друзьям уделить денек раз в полгода. — По нашей с тобой традиции, между прочим!