. Проходивший в нем службу роттенфюрер СС Эбергард Баумгарт[26] вспоминал о том, как он и его сослуживцы оказались в рядах 32-й дивизии СС: «В феврале 1945 года я находился в лагере Штаунмюле. Здесь я числился в тыловой роте[27] и ждал отправки назад в свою часть, в «Лейбштандарт», хотя до сих пор и не был готов к активной фронтовой службе из-за последствий моего последнего ранения. В батальоне я добровольно служил в роте подвоза. Одним февральским вечером после дежурного осмотра комнаты в казарме, мы выключили свет и улеглись спать. В комнате было двенадцать кроватей, а посреди комнаты стояла железная печь, в которой догорали остатки дневной нормы угля. Многие из моих сослуживцев уже засыпали, а некоторые еще перешептывались друг с другом. Комната все более погружалась в тишину. Вдруг неожиданно раздался свист и крик: «Подъем, вы, ублюдки! Немедленно собраться возле учебного барака. Быстрее, быстрее!» Повсюду раздавался шум. Быстро, через снег, к указанному месту сбора. Здесь полутьма из-за того, что соблюдается затемнение, наши товарищи уже столпились на плацу. Командиры прерывают любое замешательство или размышления, пока идет построение, царит суматоха, но затем порядок восстанавливается. Командир роты обращается к нам: «Солдаты! Русские атаковали по льду через Одер и создали плацдарм. До столицы Рейха им осталось не более пятидесяти километров.

Камрады, солдаты! В этой ситуации фюрер приказал сформировать новую дивизию СС, дивизию «30 января». Я знаю, что ни я, ни кто-либо другой не может отдать вам приказ касательно выполнения боевой задачи (большинство чинов батальона были выздоравливающими ранеными, не годными к активной боевой службе.. – Р.П.). В этой критической ситуации я могу только взывать к вашей солдатской совести. Это для Рейха, для фюрера, для Берлина и для конечной победы – в последней битве! Для этой новой и молодой дивизии СС фюрер нуждается в личном составе, в опытных, закаленных боями солдатах. Я знаю, что эти солдаты – это вы! Вы знаете это сами! Я призываю вас последовать призыву фюрера; добровольцы, просто сделайте шаг вперед!». После этих слов строй солдат нарушился, это было, как если бы рухнула дамба, сдерживающая напор воды. Все шагнули вперед… «Я не ожидал от вас ничего другого!» – раздался голос оберштурмфюрера. – Наша честь зовется верностью, камрады!». Он позволил тем, у кого были вопросы, требования и или соображения подойти к нему для доклада. В течение ночи нами были получены оружие, преимущественно карабины, боеприпасы, сухие пайки и снаряжение. Вскоре после того как рассвело, мы сели в грузовики, проехали через ворота Штаунмюле, оставив позади этот вшивый лагерь (так в тексте. – Р.П.), и уже вскоре прибыли на товарную станцию и погрузились в вагоны. Неожиданно поезд остановился. Приглушенный шум голосов все возрастал, затем до нас донесся звук быстрых шагов по гравию, приближавшихся к нашему вагону. Затем дверь вагона распахнулась. Крик: «Маршевая рота, шаг вперед!». Мы вскочили на ноги. Хаос и неразбериха, толчея и давка. Мы построились. Затем ночной марш, спотыкаясь о перевернутые железнодорожные вагоны и цепляясь за провода. Каменные дома слева и справа от нашего пути выглядят покинутыми. Мы повернули на площадь, огражденную этими домами; за площадью начинались мрачные ряды бараков (судя по всему, это был полигон СС «Курмарк». – Р.П.). Стояла мертвая тишина, только шаги нашего марша нарушали ее. Не было никакой охраны. Казалось, никто не заметил нашего прибытия. Было очень холодно, а униформа от мороза не спасала. Мы просто стоим и переминаемся с ноги на ногу. Командир подозвал к себе унтер-офицера и что-то прошептал ему. Тот куда-то побежал, а мы все стоим в нерешительности. Наконец, мы двинулись к ближайшим баракам. Ни замков на дверях, ни соломы, на которой можно спать, просто прямые доски. Ранец служил нам подушкой, а шинель и чехол – постельными принадлежностями. Было так холодно, что я дрожал»