Изумительная мелодия, родившаяся из звучания струн, пленила Леарха. Позабыв про свое смущение, Леарх внимал пению Горго, не сводя с нее своих зачарованных глаз. В этой песне говорилось о несчастной любви нимфы Номии к пастуху Дафнису, сыну бога Гермеса. Простая, в общем-то, история была изложена такими проникновенными стихами, положенными на музыку, что Леарх вдруг ощутил в себе прилив необычайной нежности к Горго.

Когда песня была допета Горго до конца, Леарх попросил ее спеть еще что-нибудь.

Горго улыбнулась, польщенная тем, что ее пение понравилось Леарху. Царица спела еще одну лирическую песню, потом еще одну…

Леарх был готов слушать ее бесконечно.

Томимая беспокойством Дафна, прогуливаясь во внутреннем дворике, сначала обрадовалась, услышав пение Горго. Дафна была уверена, что это тонкий ход царицы с целью воодушевить Леарха на смелые действия, ведь песня была о любви, пусть и несчастной. Но когда за первой песней Горго прозвучала другая, а затем третья, то в Дафне заговорила досада. Ей стало ясно, что пение Горго явно пришлось по душе Леарху, который не постеснялся попросить царицу исполнить что-нибудь еще, и та не посмела ему отказать в этом.

После третьей песни, исполненной Горго, наступила продолжительная пауза.

Дафна облегченно перевела дух и посмотрела на темные небеса, усыпанные мириадами звезд.

Ночь была полна шорохов опадающих листьев. Зима в этом году явно запаздывала.

Наконец, терпение Дафны иссякло. Она решительно направилась в дом.

«Если Леарх опять развлекает Горго пустой болтовней, позабыв о главном, то я просто надаю ему пощечин!» – мысленно сказала себе Дафна.

Войдя в женский мегарон, Дафна затаила дыхание, ее шаги стали легкими, почти бесшумными. Дафна кралась, как пантера к затаившимся в зарослях ланям. Тишина в женских покоях удивила и насторожила Дафну.

Вот и комната, где Дафна оставила брата наедине с царицей.

Оттуда не доносилось ни звука.

«Заснули они, что ли? – промелькнуло в голове у Дафны. – А может, их там уже нет?»

Осторожно отдернув входной полог, Дафна вступила в обширный покой, воздух в котором был нагрет раскаленными углями, насыпанными в большую бронзовую жаровню, стоящую на треноге. Стулья, на которых сидели Леарх и Горго, были пусты. На одном из стульев лежала арфа.

Дафна прошла в глубь комнаты и невольно замерла на месте.

Она увидела шевелящиеся силуэты двух обнаженных фигур на фоне белой занавески, за которой стояло ложе. Благодаря огоньку светильника расположившиеся на ложе Леарх и Горго были хорошо видны Дафне, находившейся в тени.

Царица и юноша сидели на постели и с упоением целовались. При этом их руки ласкали нагие тела друг друга.

От увиденного Дафну переполнила бурная радость.

«О Афродита, – подумала Дафна, пятясь к выходу, – благодарю тебя за то, что ты все же соединила на ложе любви моего брата и царицу Горго!»

Первую жену царя Леонида звали Мнесимахой. За пятнадцать лет супружества Мнесимаха родила Леониду двух сыновей и двух дочерей. Сыновья Леонида и Мнесимахи умерли еще малолетними, зато их дочери росли крепкими и необычайно красивыми. Старшей, Дориде, недавно исполнилось четырнадцать лет, младшей, Пенелопе, было тринадцать.

Леонид взял в жены Мнесимаху, повинуясь воле старшего брата, который желал породниться с древним спартанским родом Талфибиадов, из которого происходила Мнесимаха. Род Талфибиадов вел свое происхождение от легендарного Талфибия, глашатая Агамемнона. Всем мужчинам из этого рода было предоставлено право занимать должность государственных глашатаев.