В Республике Казахстан, кстати, с 20.02.2006 г. действует закон «О проектном финансировании и секьюритизации», принятый для сближения правовой базы страны с законодательствами западных стран. В нем предусмотрены новые понятия в сфере проектного финансирования. Этим законом, в частности, предусматривается механизм такого финансирования с участием государства, где определен порядок замены исполнителя проекта в случае нарушения существенных условий базового договора, а также правила выбора временного исполнителя. Также предусматриваются особенности выпуска облигаций при проектном финансировании.

Этот, как мы считаем, позитивный пример, целесообразно было бы перенять России – конечно, с необходимыми корректировками.

Закон № 227-ФЗ о новых правилах контроля за трансфертным ценообразованием, вступивший в силу с 1 января 2012 года, ввел в деловой оборот понятие «контролируемых» и «приравненных к ним» сделок. Это позволяет налоговой службе трактовать взаимозависимость как недобросовестность и доначислять за это различные налоги, пени и штрафы. Особую актуальность данный вопрос приобрел после объявленного в начале 2013 года президентом России курса на «деофшоризацию» и разработке «национального плана» борьбы с отмыванием. Ряд российских холдингов вынуждены в настоящее время менять структуры владения и управления своими активами, систему импорта/экспорта, исключая в них прямую и даже опосредованную аффилированность с офшорами.

Федеральный закон № 39-Ф3 «Об инвестиционной деятельности в Российской Федерации, осуществляемой в форме капитальных вложений» был принят еще в 1999 г. Несмотря на то, что в него регулярно вносятся «косметические» поправки, сама основа закона остается прежней – далекой от современных реалий. Она не учитывает изменения в федеральном законодательстве и правоприменительной практике, произошедшие за 14 лет.

Вопросы ГЧП регулируются в России более чем 80 нормативно-правовыми актами федерального и регионального уровней, а также множеством подзаконных актов. В них немало противоречий, не говоря уже о том, что трактовать нормы тоже можно по-разному.

Федеральный закон «Об основах государственно-частного партнерства», принятый во втором чтении депутатами Госдумы (по состоянию на октябрь 2013 г.), не сразу разрешит эту ситуацию, систематизирует деятельность и выстроит логически непротиворечивую юридическую картину. Правоприменительная практика по нему сформируется только через два-три года. К тому же, на наш взгляд, этот закон является в значительной степени декларативным и слабым в правовом отношении. Реальные изменения касаются лишь понятия «концессия», отраженного в НК РФ. Концессия теперь стала частным случаем ГЧП, наряду с «контрактом жизненного цикла». Эти 2 реально действующих в России формы ГЧП из 7 существующих в мире – они применяются в ряде проектов по строительству ТПУ (транспортно-пересадочных узлов), дорог и некоторых других социально значимых объектов.

Исключения по состоянию на октябрь 2013 года составляют экономически развитые регионы, такие как Санкт-Петербург, Татарстан, Самарская область, а также специально созданные инновационные кластеры и ОЭЗ (особые экономические зоны).