Змей полностью восстановился и, шлепнувшись на каменный пол, как-то устало взглянув на меня. Я сильней прижала к себе крысу и сузила глаза, готовая дать отпор, если он броситься. Не знаю какой, но сдаваться без боя я не собиралась. Однако тварь вновь смотрела на меня, но не двигалась с места. Только издала обиженный бульк и замерла. Я осторожно выдохнула. Опустила взгляд на тельце крысы и встретилась взглядом с черными бусинками-глазами. Выжила. Все-таки выжила. Я опустила зверька на пол, но крыса проковыляла мне за спину и там осталась, спрятавшись от змея. Кажется, она посчитала меня своей защитой.

– Великая Тьма! – воскликнула я, вдруг поняв, что рада тому, что крыса не сдохла. Захотелось свернуть ей шею, или откусить голову, чтобы ощутить на языке вкус горячей крови и вспомнить, что я не знаю жалости и не радуюсь чужому спасению, и уж тем более никогда и никого не спасаю, но вместо этого стиснула кулаки и чуть сдвинулась, давая крысе устроиться поудобней. Это вызвало нервный смешок. – Я сплю, Бесконечный Хаос, я точно еще сплю!

Змей шевельнул хвостом и сдвинулся с места. Только не в мою сторону. Он повернулся в сторону двери. Я тоже перевела туда взгляд, а через несколько мгновений громыхнул засов, и в темницу вошел водник. Водяная тварь метнулась к нему, обвила ноги и забулькала что-то жалобное. Мой похититель опустил на него взгляд, протянул ладонь и погладил по гладкой змеиной голове. А затем произнес:

– Обидела? Эта может.

То есть змей еще и жаловался на меня?! Мне показалось, что за моей спиной возмущенно завозилась крыса. Впрочем, мы обе промолчали. Я вглядывалась в лицо водника цепким взглядом, отмечая его растерянность. Кажется, что-то его изумляло, и отчего-то мне думалось, что оторопь бывшего пленника была того же рода, что и у меня и сейчас ластилась к хозяину, продолжая булькать, то ли радуясь, то ли ябедничая на меня, то ли всё вместе.

– Что было в том вине? – спросил водник, продолжая поглаживать водяную тушу, жмурившую белесые глаза. На меня он не смотрел. Точней, бросил один взгляд и больше не поворачивал головы.

– Моя кровь, – машинально ответила я, наблюдая за мужчиной.

– Я никогда не делал ничего подобного, – вдруг сказал воин. – И… я вижу его глазами. Ты спасла крысу. Неожиданно.

– Видишь? – переспросила я.

Он кивнул и все-таки повернулся ко мне. Взгляд синих глаз скользнул по моему лицу, опустился ниже, и я увидела, как у него дернулся кадык. Водник облизал губы, но мотнул головой и поглядел уже сердито:

– Прекрати, – велел он. – И затяни шнуровку.

– Что? – не поняла я, проследила за мужским взглядом и хмыкнула.

Шнуровка расползлась, открыв мою грудь. Не полностью, но простор для фантазии появился.

– Прекрати гладить себя, – в его голос вернулась та сила, которая удивила меня еще в купальне.

– Я глажу? – переспросила я и поняла. Да, поглаживаю правую грудь, потому что…

Нет, шнуровку я не затянула, я рванула ворот в стороны, окончательно ослабляя его, после стянула платье с плеч, не обращая внимания на свою наготу, ее я стесняться перестала с того момента, как укоренилась в спальне Господина. Кстати, там я всегда была единственной. Остальных своих женщин Вайторис навещал в их покоях, а после уходил, никогда не оставаясь ни с кем до утра. Но не об этом. Я с жадностью осматривала себя, потому что, занятая змеем и его хозяином совсем не заметила, что почесываю себя. Зуд был пока ненавязчивым, едва ощутимым, потому не встревожилась.

– Ты ударилась, – бесцветно произнес воин, глядя на темное пятно, сейчас напоминавшее синяк на правой груди. – Я позову целителя…