Кометов с такой проворной прытью поволокли за собой, что он едва не оступился, норовя пересчитать носом немногочисленные ступеньки под собой.

— Ты фильтруешь хоть иногда речь?

— Ясен фиг. Когда с детьми разговариваю. И с родителями. С ними я пай-девочка, краснеющая от слова «девственница». Расслабься и танцуй. Я тебя не трепаться вытащила.

— Не хочу я танцевать.

— Какой же ты нудный. Тогда проваливай и не мешай мне развлекаться. Я сюда не булки отсиживать приехала. Посидеть я и дома отлично могу.

Да как тут уйдёшь, когда рядом начали так сексуально изгибаться, виляя бёдрами? Кирилла едва ли не к месту пригвоздило это зрелище.

Женские кисти порхали подобно крыльям, а тело, наполненное пластикой и страстью, покачивалось в такт музыке так волнующе, что воображение рисовало уже совсем другие картины.

Многолетние занятия на пилоне не прошли даром, прокачав в Матвеевой по максимуму женственность и умение соблазнять одними движениями.

Кирилл только и успевал нервно сглатывать, когда она как бы невзначай задевала его, плетя невидимую паутину, в которую невозможно было не вляпаться.

Поутихшее инстинкты вспыхнули с новой силой.

Хотелось касаться. Чувствовать. Обладать...

В какой-то момент их тела мимолетно соприкоснулись и тут же отстранились, но теперь уже он сам инстинктивно подался вперед, невольно вовлекая себя в танец.

Сплетённые пальцы, прижавшаяся спиной к его груди Ульяна, разгорячённые дыхания, слившиеся воедино...

Это сводило с ума.

Эта девица умудрялась заводить его по одной только своей прихоти.

Кометов легонько прокружил её и теперь они оказались лицом к лицу. Так близко, что можно было рассмотреть подстёршиеся за вечер тени и маленькую родинку под правой бровью.

Мужская ладонь легла на обнажённую талию, от чего по девичьей коже с визгами побежали мурашки. Не оставаясь в долгу, рука Матвеевой легла на его плечо, с вызовом смяв ткань рубашки.

Их затуманенные взгляды встретились.

Глаза в глаза. Карие против карих.

Жидкий текучий янтарь и горький шоколад.

Ульяна тоже поддалась искушению, это чувствовалось в её движениях, в том, как она неосознанно тянулась к нему. В том, как призывно приоткрылись её губы...

Поцелуй.

Он должен был случиться. На этот раз не ради показухи и камер, а потому что они оба его хотели.

Нет, видимо, не оба. Кирилл моргнул, выходя из магнетического анабиоза и нарушая "тот самый момент".

— С меня достаточно танцев.

Он взял и просто ушёл, оставив её одну. Растерянную и... злющую. На саму себя. Что это только что было?! Опять она потекла?! Нельзя, нельзя так делать! Не с этим человеком! Нельзя снова попадаться на ту же удочку!

— Дать ключи от своего кабинета? — хмыкнул Вадик вернувшемуся другу. — Там есть отличное кресло и удобный стол.

— Отвали, — огрызнулся, Кометов плеснув из принесённой бутылки и залпом осушив стакан виски.

— Я поржу, если твоя задумка провалится, и ты сам в неё втюришься.

— Не говори ерунды.

— А что? Я бы втюрился.

— Смени тему. Неужели больше не о чем поговорить?

— Да запросто. У меня на прошлой неделе проверка была. Еле договорились. Вредный гад попался. О, а в начале месяца трубу прорвало. Дома. Можно было самолётики бумажные пускать. Зато познакомился с соседкой снизу. Очень даже ничего.

— Какая увлекательная история.

— А то. Кто знает, может начало нового любовного романа? Кстати, о романах. В спортзал завтра едем?

— Да.

— Отлично. Помнишь двух близняшек? Оля и Тоня которые?

— Ну, помню.

— Вот и они тебя помнят. Сговорчивые девочки. Согласны в выходные развлечься.

Кирилл потянулся было снова за бутылкой, но, скривившись, отдёрнул руку. Он за рулём. Нет, пожалуй, больше не надо.