— А цветами по морде, не?

— Вот именно поэтому я и не стал брать шипастые розы. Ну и потому что это банально.

— Зачем вообще цветы? Я же ещё не умерла.

— Откуда столько чёрного юмора?

Ульяна подозрительно прищурилась.

— Что ты тут делаешь?

— Пошли, подвезу. Тогда и поговорим.

— Ну уж нет. Хватило прошлого раза.

— Предпочтёшь мокнуть под дождём? Давно не болела?

— Если придётся выбирать: насморк или ты, я выберу насморк.

— Ну а я выберу здоровую якобы «свою девушку». Потому что ты мне нужна на этот четверг.

Собеседница заинтересованно выгнула брови.

— Удивил. Продолжай.

— В четверг состоится что-то вроде большого концерта, со сбором всех известных личностей, вручением очередных премий, интервью.

Складки на женском лбу разочарованно дрогнули.

— А, нет. Не удивил.

— Ты должна пойти, чтобы я официально представил тебя. Если всё ещё хочешь продолжать эту игру, конечно. Но если нет... мне же проще.

— А если не пойду, все вдруг резко поумнеют и просекут, что мы их троллим?

— По меньшей мере, это вызовет вопросы. Впрочем, смотри сама. Главное, я тебя осведомил. Чтобы потом ты не удумала качать права. Мол, он тиран и деспот, запирает дома и никуда не пускает.

— Кстати, отличная идея. Спасибо.

Кометов насмешливо усмехнулся.

— Ещё не надумала устроить перемирие?

— Ты где-то видишь у меня белый флаг?

— К сожалению, нет, — с женского лица сняли прилипшую мокрую прядь. Сняли очень неторопливо, умудрившись пройтись кончиками пальцев по щеке и задержаться на губах. Волнующий жест. И, чтоб тебя, романтичный. Особенно если вспомнить, что они стоят под зонтиком, прячась от дождя. Прямо кадр из слезливой драмы. Но Кирилл был бы не Кириллом, если бы всё не испортил своей циничностью. – Знала бы ты, сколько раз за последние сутки я уже мысленно раздел и поимел тебя.

— Видимо, столько же, сколько я в мечтах зажимала тебе голову дверцей твоей же машины.

— Знаешь, вот ты язвишь, а меня это уже почти не бесит. Только сильнее заводит.

— Поздравляю, ты конченый извращенец.

— Да, наверное… — Кометов потянулся к ней для поцелуя, но был остановлен вскинутой ладонью.

— Тормозни, пупсик. Думаешь, что? Цветочки подарил, и я потекла? Но на твоё тупое сборище пойду. Из принципа. Только не пожалей об этом. Адрес скинешь в личку, — выскользнув из-под зонта Матвеева выскочила навстречу дождю и заспешила к автобусной остановке, утопая в разбушевавшейся стихии.

***

— Это мировой бренд.

— Нет.

— Ты видел сколько нолей в гонораре?

— Да плевать. Денег мне хватает.

— Это пока, — продолжал уговаривать Кирилла продюсер: худой высокий мужчина с проколотым ухом и выглядывающей из-под ворота рубашки татуировкой. — Мир софитов непредсказуем. В любой день можешь оказаться на обочине карьеры. О безбедном существовании нужно думать заранее.

— Я же сказал, что не буду сниматься в этом дерьме. Ты мне ещё рекламу крема от прыщей предложили.

— Деньги не пахнут.

— Они воняют. Как дезодорант, который ты мне втюхиваешь. Закрыли тему. Не вынуждай переходить на мат.

Продюсер не настаивал. Он давно уяснил, что с темпераментным протеже лучше не спорить. Имелся печальный опыт.

Кометову ничего не стоило со скандалом сорвать онлайн-эфир с каким-нибудь доморощенным блогером, просиживающим штаны дома и питающимся борщами мамочки, но который почему-то решил, что он великий шутник, имеющий право переходить на личности.

Что-что, а провокаций и человеческой глупости Кирилл не любил, заводясь с толчка.

А ещё никогда не делал того, чего не хотел. Так уже не раз на киноплощадке устраивались разборки со сценаристом. Кометов, конечно, был не из робких и посмеяться над собой любил, но некоторые предложенные ему действующие сцены переходили все границы.