Позади недовольно загудели автомобилисты, которым он начисто перегородил поворот.

— И чё встали? — не поняла Матвеева.

— Вон из машины.

— Ага, щас, — сумку с папкой скинули на заднее сидение, пристегнулись, а ноги по-хозяйски вытянули вперёд, насколько позволяло пространство. — Уже побежала. Красную дорожку только постели.

— Это прикол? Говорю, пошла отсюда.

— Губошлёпку закатай. Вези меня домой, шофёр.

Кирилл уставился на неё, как на лохнесское чудовище. Такую зашкаливающую наглость он ещё не встречал.

— Ты не оборзела, нет?

— Оборзел ты. И уже давно. А я пешком до метро теперь не попрусь. Мне отсюда до него полчаса пиликать.

— Да плевать я хотел на твои неудобства. Вываливайся из салона. Живо.

— А иначе силком вытолкаешь? Вот будет зрелище, — за ними уже собралась целая автоколонна. Водители нервничали, создавая хоровую симфонию протяжными гудками. — Давай, поехали. А то оглохнем.

— Ну, ладно, — прошипел Кометов. Феррари сорвался с места, проигнорировав красный сигнал светофора. — Сама напросилась.

Сильно гнать в будний день по Московским дорогам, конечно, ему не удалось. Очень быстро они попали в пробку, в которой как известно, тачки любых ценовых категорий становились равны.

Потянулись томительные минуты ожидания в гробовом молчании. Пассажирка ковырялась в телефоне, водитель курил в открытое окно. Негромко играла музыка по радио.

Когда Ульяна потянулась переключить волну, моментально заработала красноречивый шлепок по руке. Ясно. Никто ничего не трогает. Какие мы капризные.

Десять минут, двадцать, тридцать...

Затруднённое движение на Проспекте Вернадского постепенно рассасывалось, а на улице Удальцова они, наконец, выскочили их давки и набрали положенный скоростной режим.

Вот только Матвеева подозрительно нахмурилась, когда на Ленинском проспекте спорткар свернул не туда.

— Ты едешь не в ту сторону.

— В ту.

— Я живу севернее.

— Живи. Я везу тебя не домой.

— А куда?

— Узнаешь.

— Мне на работу надо.

— Не моя забота, — в тон недавно брошенным ею же словам отозвался водитель. Шах и мат.

— Если собираешься избавиться от моего тела нужно было прикупить кислоту.

— Возьму на заметку.

— Куда мы едем?

— Узнаешь.

— Это похищение?

— Разве? Ты ведь сама не захотела выходить из машины.

— Туше.

Точка. Дружеская беседа окончена. Ульяна не стала допытываться, чтобы не доставлять ему удовольствие. Хотя, было, конечно, страшновато. Куда этот псих собирается её завести? Что у него на уме?

Ответ пришел ещё где-то через четверть часа, когда они тормознули возле столичного ресторана, занимавшего в отремонтированном дореволюционном доме аж два этажа, не считая пристроенной летней террасы.

Уже с улицы было понятно, что заведение это для тех, кого не пугает обилие ноликов в счёте. В таких местах и вода из крана стоит как слиток серебра. Нищим студентам вход точно запрещён.

— Выходим, — велел Кирилл.

— Собираешься меня накормить? — удивилась Матвеева. Уж больно неожиданная остановка.

— Не дай бог. А то опять разжиреешь.

Ульяна уязвлённо дёрнулась одновременно с тем, как хлопнула водительская дверца. Урод. Как это подло — тыкать в больное место. Ничего святого.

По стеклу требовательно постучали.

Да идёт она, идёт.

В ресторане оказалось свежо и помпезно. Высокие потолки, большие окна, романтический полумрак. Всё такое блестящее, позолоченное и дорогое.

Страшно просто находиться тут, не то что трапезничать. Соусом пятно на обивке диванчика поставишь, потом до пенсии не рассчитаешься.

Кометов, идущий впереди, целенаправленно повёл их к дальнему столику, где сидело пять человек, развлекающие себя кальяном и закусками.