– Что? – задохнулся от возмущения Серый и, схватив меня за руку, подтащил к себе вплотную. Тело у него было горячее и твёрдое, как камень. И когда меня к этому камню прижали прямо грудью, я почувствовала, что лифчик мне внезапно стал мал, что заострившиеся соски неприятно трутся о жёсткую кружевную ткань, а сердце стало жидким и горячим. И пролилось… Да, собственно, прямо в трусы и пролилось. – Ты хочешь сказать, что я…

Я подняла взгляд. Даже в лунном свете было видно, как сильно оборотень зол. Тонкие ноздри подрагивали, рывками втягивая воздух, на скулах проступили желваки. На мгновение мне стало не по себе. Так или иначе, но я чувствовала за собой вину. Ведь не решись я поехать с Виталиком на эту чёртову дачу, не стояли бы мы тут сейчас и не...

– Я рассказала Вожаку всё, как было, – наконец нашла в себе силы произнести я. Голосом хриплым и незнакомым. – А Владыка меня не спрашивал, знаешь ли.

В янтарных глазах напротив полыхнуло что-то дикое, и мне одновременно стало страшно и сладко. И мне показалось, что из ночного леса мы перенеслись на морское побережье. И это не Олений ручей журчит внизу, а шелестит прибой. Что сосны плавятся от солнца ароматными смоляными слезами, а солёный ветер щекочет губы и заставляет жмуриться от счастья.

Моя робкая улыбка теннисным шариком отскочила от удивления, промелькнувшего во взгляде Серого, и я отшатнулась от мужчины. Насколько позволили по-прежнему удерживающие меня руки.

Исчезло море и запах хвои. Осталась лишь не по-осеннему тёплая ночь, желтобокая луна, плеск Оленьего ручья да клёкот арвин… армен….

– Как ты назвал птицу, которую умудрился призвать мой брат? – умирая от неловкости, спросила я.

– Аргентавис, – ворчливо ответил Серый и зачем-то провёл большим пальцем по коже на моём запястье. Сердце подскочило к горлу, и стало труднее дышать. Хотелось глубоко вздохнуть, но я боялась снова коснуться грудью не иначе как стальных мышц, что прятались под курткой оборотня. Поэтому стояла и сопела, как мышь. – Надо же было умудриться. Как вы его теперь прятать от мира будете?

– Прятать? – пролепетала я.

Серый склонился ко мне и прошептал:

– Аргентависы вымерли более пяти миллионов лет назад.

Я глубоко вздохнула.

– Да?

Он ещё больше сблизил наши лица. Я успела оценить свежесть его дыхания и обжечься о янтарный взгляд, прежде чем зажмуриться.

Вольф удовлетворённо хмыкнул и, отпуская, шагнул от меня в сторону.

– Пойдём в посёлок. А то я без обеда остался, того и гляди кого-нибудь съем.

– А? – Я шагнула подальше от этого насмешника, но он поймал меня за руку и оттащил подальше от края обрыва.

– Да пошутил я, Красная Шапочка. Пошутил.

– Вообще-то у меня имя есть, – заметила я, чувствуя какое-то совершенно нелогичное разочарование.

– Я знаю, – невозмутимо отозвался Серый.

– И ты так и не ответил, как здесь оказался.

Он помрачнел и, скривившись, буркнул:

– Случайно. И нам вправду лучше вернуться, а то Владыка подумает, что у меня вошло в привычку лишать тебя чести в лесу. И знаешь что? Вернёмся порознь, если ты не возражаешь. Ничего личного, но женитьба в мои планы пока не входит. Так что никакой свадьбы не будет.

3. Глава 3

Завтракали снова на половине Вожака, только более широким составом. Да каким! Впервые за многие годы не просто на территорию посёлка, а прямиком к столу его главы были допущены целых четыре представителя вражеской стаи: Арон Вольф, его жена Эмма, младший сын Сандру и всё ещё выступающий в роли моего внезапного жениха Серго.

Лютые занимали правую сторону стола, Вольфы – левую. В центре восседал невероятно довольный улыбающийся Владыка. Ну, оно и понятно. Они с Вожаком до утра обсуждали будущее Вадика и всё же сошлись на том, что брату будет лучше в закрытом интернате в Беловежской пуще.