Именно поэтому тридцать лет назад группа Вадима, рискуя жизнями, проделала путь от сырого болотистого Петербурга в сухую жаркую Африку, и именно поэтому Клан обосновался в глубине пустыни, там, где не ступала нога мутанта, и где до воды, находящейся под землей, пришлось рыть колодцы и бурить скважины. Зато, хоть в какой-то мере, можно было ощущать себя в безопасности. И еще в пустыне почти не бывало дождей. Дожди же давали мутантам возможность в короткое время преодолевать огромные расстояния между удаленными водоемами, захватывая те пространства, где они изначально не властвовали.

Следом за первым винтовочным выстрелом прозвучал второй, оказавшийся настолько же результативным – один из прыгунов на противоположной стороне улицы, потеряв большую часть головы, повис на парапете плоской крыши. По хрипунам, оказавшимся особо прыткими и вырвавшимися вперед, ударили ружья. Каждое из них могло без перезарядки сделать четыре выстрела картечью, что с дистанции в пятьдесят шагов уверенно валило мутантов. Четыре таких залпа оставили лежать больше десятка тварей. Остальные, ощутив, как далеко от воды забрались, прекратили погоню и принялись рвать на части павших сородичей. Повышенное упорство проявляли лишь прыгуны, но их было немного, и Джамиль хладнокровно их отстреливал.

Макс, держа одной рукой штурвал, другой нажал тангенту рации.

– Эдик, Максу на связь, – вызвал он бойца, охраняющего оставленные за городом буера.

– На связи! Что у вас? Слышу пальбу!

– Забей, все в порядке. Поднимай гроты. Мы на подходе.

– Принял! – радостно ответил Эдик.

Вскоре по краям улицы, вместо домов, потянулись бетонные остовы недостроенных зданий, а потом кончилась и сама улица. Последней мелькнула по правому борту давно опустошенная Кланом автозаправочная станция. Без помех можно было разглядеть четыре буера, оставленные под охраной стрелка и трех собак. Эдик уже поднял один парус, распустив гик по ветру, и заканчивал поднимать другой. Щелкнул последний винтовочный выстрел, сразив особо настойчивого прыгуна, все еще продолжающего преследование.

Стрелки, не занявшие места на платформе, уже заметно отстали, но когда мутантов мало, когда они не прут волной, и когда рядом больше двадцати собак, беспокоиться не о чем.

Макс вытравил шкоты гика, снизив тягу паруса до нуля, продолжая подруливать штурвалом, затем потянул за рычаг стояночного тормоза. Тележка остановилась, шлейф пыли, поднятый колесами, начало сносить ветром на юг.

– Стрелки, в оборону! – поднявшись в полный рост, командовал Макс. – Рабочие распределяют собак по буерам. У нас потери, так что команды на буерах будут не полными. Хорошо хоть рулевые все целы.

– Стаксельный один погиб, – произнес Серый, слезая с борта

– Значит, туда пойдешь ты. Связь тоже на тебе.

– Понял. – Серый соскочил с в песок и отправился к другому буеру.

Джамиль бережно упаковал драгоценную винтовку, подхватил ружье и присоединился к стрелкам.

Через несколько минут все пять буеров были готовы к маршу. Один из них, флагманский, под управлением Макса, пришлось укомплектовать неполной командой, поэтому туда загрузили больше собак и лишь одного стаксельного по имени Ахмед. Предстояло преодолеть шестьдесят с лишним километров, часть из них через плодородную зону, часть по пустыне.

Макс, подруливая на малом ходу, вывел флагманский буер в авангард кильватерного строя. Еще несколько часов ветер будет устойчиво дуть с севера, поскольку воздух над раскаленной пустыней поднимается вверх, создавая область низкого давления. И чем сильнее будет раскаляться песок, тем крепче и устойчивее будет дуть. Макс не считал себя великим знатоком ветровой навигации, но и ему было известно, что самый выгодный курс, это, что называется, в полветра, или, как говорили древние мореходы – галфвинд. Это когда ветер дует не в корму судна, как многие думают, а точно ему в борт. Именно при движении галфвиндом оба паруса, и грот, и стаксель, могут быть установлены под таким углом к ветру, который дает максимальную скорость.