Во-вторых, многим не нравится засорение языка просторечиями, современным сленгом, диалектизмами, профессионализмами, жаргонизмами, появление множества модных слов и выражений. Все эти – измы действительно повылезали изо всех утюгов и щелей и захватили прежде всего устную речь. «Их уже овердофига, и это не по кайфу», то есть «Их уже очень много, и ничего хорошего в этом нет».

В-третьих, некоторым кажется неприемлемым изменение значений привычных слов и выражений, когда глагол «орать» уже означает не «кричать», а «хохотать до истерики», а существительное «дичь» из «диких зверей» превращается в «ерунду».

В-четвёртых, не все принимают упрощения или, наоборот, сложные слова. Среди аббревиатур можно встретить, например, МЧ (молодого человека) с завышенным ЧСВ (чувством собственной важности), а сложение основ приводит к таким непонятным словам, как бренд-шеф (человек, отвечающий за фирменный стиль) или груминг-са-лон (салон красоты для животных).

Сегодня не всякая нелитературная лексика стремится попасть в литературную. Иностранщины и сленга, конечно, в нашей речи хоть отбавляй, тут не поспоришь, и на эти темы у нас ещё будут серьёзные разговоры. А вот, например, диалектизмы в последнее время ведут себя весьма скромно и в литературный язык не лезут. Многие слова из разных говоров, которые, по мнению некоторых, засоряли язык раньше, либо забыты, либо стали литературными. Например, закрепилась в языке «лайка», пришедшая из Архангельской области, а также «унты» с Амура и «ширинка» из Рязани. Сейчас процесс «олитературивания» диалектных слов заметно сбавил обороты.

Почти такая же картина и со сложными словами и аббревиатурами – они появляются не очень часто и не так заметны в речи. Но сто лет назад был просто бум подобных неологизмов.

В далёкой солнечной Италии,

На берегу речонки По

Схватил Лукрецию за талию

Позапепипупепапо.

Марк Тименс, поэт

Облупрпромпродтовары, ивгосшвейтрикота-жупр, урггоррудметпромсоюз… Что это? Это не произвольный набор букв, не скороговорка на иностранном языке, не стенограмма речи человека, находящегося под градусом, – это слова, рождённые революцией.

Одно из самых ярких потрясений, которое пережил русский язык, связано с Великой Октябрьской революцией 1917 года. Революция основательно коснулась и языка. Алфавит изменили; городам дали новые названия, в основном в честь «красных» вождей; пугающие аббревиатуры заполонили всё вокруг.

Ростглавстанкоинструментснаббыт – чтобы такое выговорить, нужно долго тренироваться. Перевод не как уж и страшен – Ростовское главное станко-инструментальное снабжение и сбыт. Или пример попроще – Оюшминальд. Если бы я встретила это слово в книге о Гарри Поттере, и оно означало бы заклинание, которое отправляет человека на Луну, я бы не удивилась. Хотя на самом деле Оюшминальд – это мужское имя, которое расшифровывается как «Отто Юльевич Шмидт на льдине».

НЭП подарил нам множество сложных непроизносимых слов и аббревиатур. Само слово НЭП не что иное, как «новая экономическая политика». В сокращения могли взять не только одну букву от слова, а и две, и три – резали и складывали как попало. Не все аббревиатуры были ужасающе длинными, встречались названия и покороче: румчерод (Центральный исполнительный комитет Советов Румынского фронта, Черноморского флота и Одессы), ликбез (ликвидация безграмотности), МУР (Московский уголовный розыск). Старшее поколение ещё помнит, что означают слова нарком (народный комиссар), командарм (командующий армией),