— Никак, — отбил подачу мужик. — У меня пещерные взгляды. Моя женщина — это только моя женщина. И никаких бывших рядом с ней не будет.

В глазах Алины зажглись огоньки нешуточного интереса. Алина даже плечи неосознанно расправила, выставляя вперед грудь в блестящем платье.

Реально цирк!

Если бы она сейчас не была в таком дичайшем стрессе, то точно бы расхохоталась.

— Всем пока! — попрощалась она. А потом нежно обратилась к мужику: — Идем, Леш.

— С наступающим, — буркнул он, не глядя на сладкую парочку, и они пошли к кассе.

Вдвоем, не обменявшись ни единым словом, они выложили покупки на ленту, мужик заплатил, а она рассовала все по пакетам. Вот сейчас бы как раз уйти, но вдруг эти еще неподалеку…И горошек опять же…

В общем, она дошла вместе с мужиком до его машины, которая была припаркована за углом, и там уже, складывая покупки в багажник, поняла, что надо заканчивать. А то она так и домой к нему уедет.

— Спасибо, — каким-то чужим голосом проговорила она.

— О, а уже можно, да? — сразу же оживился мужик. — Я думал, вдруг они наблюдают за нами!

Она рассмеялась. У него были очень веселые карие глаза и довольно симпатичное лицо. Приятный мужик! Удачно она тележку выбрала!

— Да вроде не должны. Простите за этот балаган, и еще раз спасибо вам, Леша, что вы согласились в нем поучаствовать. Моя самооценка этого не забудет и всю жизнь будет вам благодарна.

— Да бросьте кокетничать, — отмахнулся он. — Все у вас в порядке должно быть с самооценкой.

Он коротко, но очень по-мужски ее оглядел, и как-то сразу стало понятно, что лично ему все нравится. И ноги в леггинсах. И грудь под футболкой. Которая с пятном от вина.

— И, кстати, я не Леша.

— А кто?!

— Миша.

В ответ на ее непонимающий взгляд он смущенно объяснил:

— Ну я подумал, что надо другое имя назвать. Ради конспирации.

И они оба вдруг захохотали.

Леша, оказавшийся Мишей, подвез ее до дома, а когда она, неловко замявшись, спросила, не может ли он ей продать банку горошка, он задумался, а потом очень серьезно и торжественно проговорил:

— Только за твой номер телефона.

И Вика снова рассмеялась.

4. 4.Пряничный латте

В этой маленькой кофейне всегда вкусно пахло обжаренными кофейными зернами и с утра до вечера слышалась бодрая сербская речь. Она не понимала ни слова: чужие звуки пересыпались круглыми шариками и раздражали так, как только может раздражать постоянное напоминание о своем несовершенстве. Позорище: прожить год в стране и до сих пор не научиться понимать сербский хотя бы на элементарном уровне!

Она привычно попинала себя, как будто и без того было мало причин недовольства собой. Особенно, если сравнивать с подругой, которая релоцировалась в Белград одновременно с ней. Подруга уже неплохо болтала на сербском, завела пару местных подружек, организовала какой-то воскресный клуб для русских эмигрантов и вообще была отвратительно деятельной и успешной. Она же успевала только работать. Работала удаленно, с раннего утра и до пяти часов, а потом падала без сил на диван в съемной однушке и не хотела ничего. Ни красот чужой страны, ни новых знакомств, ни непривычной еды. Она хотела домой. Но дом теперь был здесь.

— Hello! Can I, please, have coffee? — она говорила на английском с жутким, типично русским акцентом, но сербов это не смущало. Их акцент обычно был еще хуже. Сегодня ее обслуживал не Марко — высокий смуглый хозяин кофейни, а какой-то новый мальчик.

— Sure! — сказал он на неожиданно хорошем английском. — How would you like your coffee?

— Gingerbread latte, please.

— Пряничный латте, хорошо. Может, что-то еще? — мальчик вдруг перешел на русский и смущенно улыбнулся, как бы спрашивая, угадал или нет.