И поезд остановился.

Сразу же к нему подошла многочисленная охрана в голубой униформе и подъехали на автопогрузчиках рабочие в белых комбинезонах и касках. Лаву, с кейсом в руке, первым сошел на платформу и, не обращая ни на кого внимания, быстрым шагом направился к стеклянному лифту в середине платформы. На ходу вынул электронный ключ, приложил к трехгранной выемке. Двери лифта бесшумно раздвинулись, Лаву вошел. Двери закрылись, лифт тронулся наверх. И быстро остановился. Лаву вышел и оказался у массивной стальной двери с видеокамерами и трехгранной выемкой для электронного ключа. Он приложил ключ. Двери разошлись, открывая большой светлый, голубовато-зеленый и совершенно пустой зал с огромной мозаичной эмблемой фирмы «ЛЁД» во весь пол: два скрещенных ледяных молота под алым, пылающим огнем сердцем. На сердце стоял седовласый худощавый старик в белом, с белой, аккуратно подстриженной бородой. Желтовато-синие глаза внимательно смотрели на Лаву. Лаву поставил кейс на мраморный пол:

– Шуа!

– Лаву!

Они подошли друг к другу и обнялись. Старик был гораздо мудрее сердцем. Поэтому, зная, какой далекий путь проделал Лаву, он сдержал свое сердце, позволив ему лишь короткую и мягкую вспышку – братское приветствие.

Лаву облегченно замер в объятиях старика: сердце Шуа всегда дарило неземной покой.

Старик первым разжал объятия, морщинистой, но твердой рукой коснулся лица Лаву и произнес по-английски, с американским выговором:

– Свет с нами.

– Свет в твоем сердце, брат Шуа, – очнулся Лаву.

Старик в упор вглядывался в красивое молодое лицо Лаву, словно видел его впервые. Он сохранил способность радоваться встрече с каждым братом, как в первый раз, словно открывая заново родное сердце. Это давало старику огромную силу. Шуа видел сердцем дальше и глубже многих братьев Света.

– Ты устал после дороги, – продолжал Шуа, беря Лаву за руку. – Пойдем.

Лаву шагнул, но обернулся, глянул на оставленный на полу голубой кейс. Он стоял прямо на одном из огромных ледяных молотов мозаики, совпадая цветом со льдом и почти полностью исчезая из-за такого совпадения.

– Теперь это уже не нужно, – улыбнулся Шуа. – Никому не нужно.

Они вышли из зала и сразу же оказались в апартаментах Шуа. Здесь все было просто и функционально, но во всех комнатах присутствовал камень холодных оттенков. Шуа провел брата в комнату Покоя. Лаву встретили братья Кдо и Ай, приветствовали сердечным объятием, раздели, натерли маслами, уложили в ванну с травяным настоем и удалились. Шуа подал чашу с ягодным чаем.

– Я еще не верю. – Лежа в ванне из лабрадора, Лаву сделал глоток из чаши, откинулся на каменный выступ. – Сердце ведает, но разум не хочет верить.

– Твой разум иногда сильнее сердца, – произнес старик.

– Да. И меня огорчает это.

– Не огорчайся. Твой мозг много сделал для братства.

– Слава Свету.

– Слава Свету, – повторил старик.

В комнате повисла тишина. Лаву сделал еще глоток, облизал губы:

– Что мне делать теперь?

– Сегодня ты полетишь к Храм. Ей необходима помощь. Твоему сердцу это тоже поможет.

Лаву ничего не ответил. Молча и неспешно пил чай. Все это время старик неподвижно сидел поодаль. Наконец Лаву поставил пустую чашу на широкий край ванны, встал и вышел из зеленоватой воды. Старик подал ему длинный халат, помог надеть. Они перешли в трапезную. Здесь горели шесть больших свечей и стоял круглый стол с фруктами. Шуа взял гроздь темно-синего винограда, Лаву – персик. Они стали молча есть, пока не насытились.

– Почему Храм зовет меня? – спросил Лаву.

– Она встречает, –