– Доброе утро, Люберцы! – я налил себе кофейку, закурил и вышел на улицу. – Так спокойно, когда нет людей. Прям другое место. Тихое и ласковое. Но еще пару часов и все вернется на круги своя. Опять эти круги? Хватит уже происков сатаны на сегодня…

– Ты спал что ль? – раздался голос Ваньки, он был как всегда бодр.

– Да что-то сморило под утро. А ты чего такой бодрый?

– «Ред Булл» окрыляет, – пропел он.

Тут могла бы быть рекламная интеграция, за которую бы мне заплатили, но увы, работаем чисто на респекте.

– Как ночка?

– Один раз подрались вяло, потом толпой. Уже веселее. Еще парняга недурно пел что-то из «Арии». Начинаю привыкать к этой антиутопии.

– Вот это огонь! У меня днем тут тухло вообще, но на массу зато можно давануть.

– Да, ладно! Ты спишь? – я рассмеялся.

– Что ж я не человек?

– Думал, ты – робот.

– Иди ты.

– А где наш мытарь Лука?

– Мытарь?

– Сборщик податей.

– А-а-а-а! Я почем знаю?

– А кто мне зарплату выдаст?

– На чай не дают?

– Чай, дают. Почти рубас сегодня.

– Козырно.

– Ну и где этот лысый хрен?

– Да спит поди. Днем завезет, значит. Он в этом плане ответственный.

– Что-то не похоже.

– Увидишь.

– Считаться будем?

– Ага.

– Пошли уж быстрее, а то спать хочу.

– Не выспался?

– Нет.

Пока мы с Ванькой считались, объявился расписной. Не один. С собакой. Черно-белый бордер-колли.

– Здорова, пацаны! – с ходу начал Лука. – Бюст, фас! – заржал он, собака посмотрела на него, как на идиота.

– Здорова, собаку себе купил?

– Да не, это мамкина. В Чехию на выходные улетела, попросила присмотреть.

Пес подошел ко мне и жалостливым взглядом намекал на поглаживания. Я присел и начал трепать его за ушами.

– Смотри, пизданет сейчас! – расхохотался расписной.

– В смысле? – только я успел договорить, как собака резким движением прыгнула вверх, пытаясь атаковать мой нос, я в последний момент увернулся, рядом щелкнули зубы, а затем снова полный нежности взгляд.

– Говорил же, пизданет.

– Это что за проявление садистской любви?

– Ебнутый он. Маман говорит, какие-то детские травмы.

– У собак?

– Я те Фрейд, да? – возбудился Лука.

– А что за имя такое у него – Бюст? – поинтересовался Ванька, – Кто вообще собак так называет?

– А че ты, это чучело, Шариком назвать хочешь? У него родословная, как у императора Франции как бы. Это мы тут эти…ну как их…

– Плебеи, – добавил я.

– Да-да, плебеи, а он из этих, из знатных. Не хухры-мухры, короче…

– Странное имя, – продолжал разглагольствовать Ванька.

– Так, я чего, собственно, пришел?

– Деньги мне отдать за смену.

– Фитиль, ты что, самый умный у нас?

– Ну не самый, но заработал же.

– На вот тебе! – Лука отдал мне ошейник собаки, – Оплата.

– В смысле?

– Ты знаешь, сколько он стоит? – Расписной показал свои желтые кривые зубы во всем уродстве.

– Ты мне зарплату маминой собакой выдал?

– Да шучу я. Присмотришь до понедельника за ним.

– Чего-о-о-о? Я, что нянька собак?

– Того! Надо будет, станешь и нянькой, и мамкой, и папкой, и бабкой, и дедкой, ну ты в общем понял.

– Я, конечно, люблю собак. Ну так, поиграть и все. А следить за ними – это ж ответственность. Вон Ванька ответственный.

– Ага, – заржал таксист, – я как бы в машине живу, какая мне собака. Так, что не надо в меня стрелы метать.

– Бабки где?

Я протянул пакет с деньгами кассиру.

– Так, – Лука начал колупаться в пакете и выудил оттуда четыре тысячных бумажки, – это тебе за смену, – затем в ход пошли фиолетовые и красные, по моим подсчетам сумма набежала поболе двух тысяч, – это тебе за Бюста, корми его только вкусненьким.

– Вот это другое дело!

– И не дай бог с ним что-то случится, я тебя вот этими ручищами задавлю, понял?