– Проснулся?

Никлас хотел было ответить, что еще спит, но не стал. Марша, во-первых, и так на грани вот уже сутки, а во-вторых, она настоящая молодец, таскала его бесчувственного. От этих мыслей желание знакомить ее со своим сарказмом ушло. Не время и не место – поэтому Никлас просто кивнул девушке и соскочил с кровати.

На постельном белье остались заметные следы – чистым, когда его сюда положили, Никлас не был. Похоже, вчера его не носили, а таскали волоком по земле. Ну, главное результат, главное, что дотащили.

Заглянувшая в комнату Марша уже вышла. Похоже, она позвала Катрин – внучка рейхсграфа вскоре зашла в комнату, в белом махровом халате и с феном в руке. Тоже недавно из ванной – но без полотенца на голове, как у Марши, а мокрые волосы частично закрывают лицо.

– Принимай душ и спускайся к столу, завтрак почти готов.

Когда Катрин говорила, Никлас к ней внимательно присматривался. Отметив мельком, что руки девушки дернулись – явно подавила невольное желание закрыть лицо; но нет, осталась стоять прямо и смотрела ровно.

Шрамы Катрин, как и у Никласа, выглядели так, словно прошли не сутки, а несколько месяцев. Левая сторона лица девушки почти не пострадала – только сверху на лбу, где начинались полоски шрамов, проходя наискось вниз через переносицу и еще дальше через правую бровь. Если прикрывать волосами правую сторону, то, в принципе, шрамов и заметно почти не будет. А если не прикрывать… Две широкие рваные полосы и белые линии сетки мелких порезов Катрин совсем не красили, конечно. Еще и рот у нее теперь, похоже, останется чуть искривленным, придавая чертам лица едва заметную асимметрию.

– Плохо все? – неожиданно спросила Катрин.

Никлас хотел было ответить, что раньше было лучше, но сдержался. Катрин потеряла красоту, а это – несмотря на крайне неприязненное, если мягко сказать, к ней отношение, все же личная девичья трагедия. Не время и не место для сарказма.

– Могло быть и хуже, – произнес Никлас ровным голосом, пожав плечами. – Если ты понимаешь, о чем я.

– Факт, – согласилась Катрин, все же подняв руку и поправляя мокрые волосы, а на деле закрывая лицо. Повернувшись, разворачиваясь сохранившей красоту стороной к Никласу, она показала в коридор: – Ванная комната там, дверь не закрывай, чистую одежду с полотенцем я принесу.

Никлас чуть задержался, глядя на вальтер. Мелькнула мысль, что с пистолетом в ванную комнату идти глупо. Как мелькнула, так и исчезла: в его ситуации глупо даже в уборную без оружия ходить. Взял вальтер, осмотрел и убрал в кобуру, засунул запасной магазин в специальный кармашек. После направился в указанном направлении, прихватив с собой ботинки. Вдруг война, босиком много не набегаешь.

Ванная комната, найденная в конце коридора, поразила размерами. В Танжере общая душевая для всего учебного эскадрона была не намного больше. Принимая душ, Никлас услышал, как открылась и закрылась дверь. Быстро, но с удовольствием помывшись, он вышел и обнаружил обещанные полотенце, обувь и одежду – аккуратно сложенный серый полевой мундир. Причем это была не офицерская форма военной аристократии из ландвера, а полевой мундир рейхсвера – регулярной армии.

Ну да, Никлас Бергер – сын райхсриттера Бергера. Он по новым документам имперский рыцарь, черная аристократия, такие обычно служат в рейхсвере. Стремятся к тому, чтобы возвыситься хотя бы до барона. И после, уже став белой костью, получить собственный земельный надел или вотчину, переходить в ландвер и набирать себе личную гвардию. Не у всех такое получается, скорее даже практически у всех такое не получается, но метод популярный. Несмотря на небольшой шанс, лучше способов перейти из черной аристократии в белую в рейхе нет.