Но Дэвис выглядел встревоженным.

– Поверь, никому так не хочется послать чиновников ФДА куда подальше, чем мне. Но, Габриель, ты же не хочешь получить еще один иск?

– О каком иске речь? – спросила Тэйн.

– Я бы не стал сейчас вдаваться в подробности, – пробормотал Стэнтон.

– А по-моему, самое время вспомнить об этом! – Дэвис повернулся к Тэйн. – Он применил к носителю генетического прионного заболевания не прошедший процедуру одобрения метод лечения.

– Его семья сама попросила ввести пациенту новое лекарство, – вставила реплику Джиао, – но затем, когда это было сделано, а он не выжил, эти люди взяли свои слова обратно.

– Поистине, «возлюби близких больного своего», – покачала головой Тэйн. – Старая лицемерная клятва докторов.

В их разговор вмешался другой врач из команды Стэнтона – Кристиан. Обычно этот молодой человек во время работы почти не расставался с наушниками, часами слушая любимый рэп, но сейчас он отбросил их в сторону – наилучший показатель напряжения, царившего в лаборатории.

– Нам снова позвонили из полиции, – сказал он. – Они провели обыск в номере мотеля «Супер-8», где арестовали нашего Джона Доу. При осмотре найден счет из мексиканского ресторана. Он расположен прямо напротив гостиницы.

– Уже известно, кто поставляет туда мясо? – спросил Стэнтон.

– Крупная механизированная ферма в Сан-Хоакине. У них промышленные масштабы. Продают миллион фунтов говядины в год. Никаких нарушений за ними прежде не замечалось, но у них огромный процент поставок для производства побочных продуктов.

– А это что такое? – снова настал черед недоумевать Тэйн.

– Речь идет, например, о зубной пасте, которой вы пользуетесь. – Дэвис охотно взялся разъяснить самую странную из функций мясного бизнеса. – Или о жидкости для полоскания полости рта. И даже об игрушках для малолетних детей. Во все это входят добавки, изготовленные из мясных отходов, после того как животное пройдет через бойню.

– Именно вторичное использование мясных отходов, по всей вероятности, послужило истинной причиной эпидемии «коровьего бешенства», – продолжил за него Стэнтон. – Коровам скармливали остатки мозга ранее убитых коров.

– Своего рода насильственный каннибализм, – изумилась Тэйн.

Стэнтон снова повернулся к своему помощнику:

– Какой компании принадлежит ферма?

– «Хавермор фармз».

Стэнтон поневоле чуть не подпрыгнул в кресле.

– Так эта мексиканская забегаловка закупает мясо у «Хавермор»?

– Почему вы так взволновались? – спросила Тэйн. – Вам знакомо это название?

– Еще как знакомо! – Стэнтон схватился за трубку телефона. – Они поставляют все мясные продукты по договору с объединенным школьным советом Лос-Анджелеса и его окрестностей.

Головное предприятие «Хавермор фармз» приютилось в долине между горами Сан-Эмигдио так, чтобы ветры не доносили специфические запахи ни до одного населенного пункта в округе. В утреннем транспортном потоке Стэнтону и Дэвису пришлось потратить час, чтобы попасть туда. Если в течение ближайших двух часов ученым не удастся доказать, что мутировавшие прионы содержатся именно в этом мясе, ничто уже не сможет помешать примерно миллиону школьников Лос-Анджелеса употребить его в обед.

Машина врачей мчалась мимо огромных загонов, в которых теснились тысячи голов крупного рогатого скота. Но Стэнтона в первую очередь интересовали только что отправленные на бойню животные, диета которых базировалась в основном на силосе, но никто не делал секрета из того, что для прибавки в весе им подмешивали в корм белковые добавки, изготовленные из собственных же отходов. Потенциально именно в них могла заключаться прионовая угроза.