Медведь же не хотел ничего, кроме спасения своего, родного. Того, что не передать словами, не пощупать лапами, не укусить и не съесть. Он сражался за собственную сущность. Вырасти и стать, а став однажды, оставаться таким навсегда! Не отступать, бороться и искать, найти и не сдаваться.

В воздухе словно пронёсся звон далёкого гонга. Миг, и оба зверя бросились друг на друга, схлестнувшись в смертельной битве.

Обезьяна подпрыгнула и, зажав обеими лапами дубинку, изо всех сил обрушила её на медведя. Тот вроде успел отмахнуться, но тут же взревел от дикой боли. Мощная лапа, покрытая толстой шкурой, чуть было не треснула от силы удара дубины. Прокрутившись на месте, медведь сделал резкий выпад и внезапно полоснул по обезьяне левой лапой. И хоть его удар оказался слабее, той его вполне хватило. И обезьяна моментально отпрянула, едва не выронив сжатое лапой оружие. А из её предплечья, из-под разорванной мощными когтями шкуры засочилась-закапала ярко-золотая, даже скорее, какая-то ржавая кровь.

Обезьяна вновь бросилась на медведя и нанесла ещё один удар, на что тут же получила ответную оплеуху. Оба противника закружились на месте. Ловкая обезьяна прыгала и уворачивалась, а не совсем поворотливый медведь больше походил на скалу и сражался, как мог, пользуясь природной силой и мощью.

Оба противника уже получили не по одному ранению и теперь изматывали друг друга неожиданными ударами и нападениями. Но обезьяна оказалась ловчее! Тем более она не чуралась подлых приёмов, постоянно делая ложные замахи и совершая хитрые финты, чтобы запутать противника и лишить его воли.

Медведь сначала шёл напролом. Однако вскоре понял, что его банально выматывают, выжимая все силы на бессмысленные действия, и так ему не победить. Поэтому он тоже закружил в пляске битвы, пытаясь предугадать ужимки обезьяны и нанести последний, решающий удар. Сражение было в самом разгаре. Противники дубасили друг друга ударами, но никто так и не мог одержать победу. Ни ярость, ни сила, ни хитрость не помогали! Однако игра на равных не могла долго продолжаться. Требовалось что-то ещё.

Как обычно жажда наживы оказалась сильнее. Обезьяна изловчилась и, сделав очередной ложный замах, дала медведю возможность приблизиться к себе. Затем вдруг резко ударила его дубиной в незащищённое брюхо, чтобы тут же, пока медведь застыл от боли, сунуть узкий конец палки ему в глаз.

Острая боль пронзила всё тело косматого лесного зверя. И он понял: либо сейчас, либо никогда! Можно, конечно, попытаться спастись или отступить, но тогда грош ему цена. Да и не в его привычках отступать. Позабыв и о себе, и о своей боли, медведь впал в подобие транса. Превратившись то ли в берсерка, то ли в волхва-воина и ничего больше не чувствуя, он яростно бросился на врага. Обезьяна отчаянно колошматила по нему палкой, доломав в итоге раненую лапу и сильно измочалив другую. Но навалившийся на неё всей тушей человек в образе зверя сумел добраться клыками до горла вертлявой обезьяны. Медведь вцепился в него намертво, разрывая артерии и ещё больше пьянея от запаха крови.

Обезьяна исступлённо вопила, била лапами, остервенело кусалась и пыталась сбросить с себя тело, но медвежьи объятия не так-то просто разомкнуть. Хватка у её противника оказалась мёртвой, и он не собирался отпускать добычу. Всё либо ничего! Выживет только один! И выживет сильнейший.

От кровопотери и разрыва внутренних органов, полученных от могучих ударов обезьяны, медведь почти проиграл. Однако врага не отпускал и смог, наконец, разорвать обезьянье горло. Через пару мгновений всё было кончено. Распластавшееся на арене тело золотой обезьяны почернело и медленно рассыпалось в невесомый прах, который практически тут же исчез.