Далее, расценив историю с оставлением Варшавы как откровенный саботаж, Гитлер вечером 18 января приказал арестовать и расследовать «предательскую» деятельность трех старших офицеров оперативного отдела ОКХ, отвечающих за составление донесений и приказов по Восточному фронту, в их числе начальника отдела полковника фон Бонина. После очередного бурного объяснения между фюрером, вознамерившимся «покарать Генштаб», и Гудерианом, пытавшимся отстоять своих сотрудников, генералу тоже пришлось отправиться на Принц-Альбрехтштрассе. Поэтому в самый критический момент битвы на Висле начальник Генерального штаба сухопутных войск интересно проводил время в Управлении имперской безопасности, давая показания Эрнсту Кальтенбруннеру и гестапо – Мюллеру. Гудериану удалось добиться освобождения двух офицеров, правда, их отправили на фронт командирами полков, а фон Бонина мытарили по концлагерям до конца войны. Командир 46-го танкового корпуса генерал Вальтер Фрис, кавалер Рыцарского креста с Дубовыми листьями и Мечами, за отступление от Варшавы был отстранен от командования и отдан под суд военного трибунала.

Наконец, фюрер окончательно решился «рулить» боевыми действиями самостоятельно, руководствуясь не соображениями генералов, а своими собственными «прозрениями». Отныне – никакой самодеятельности!

19 января он отдал приказ по вооруженным силам, согласно которому любой военачальник до командира дивизии включительно нес личную ответственность перед Верховным Главнокомандующим за любое передвижение своих войск, будь то наступление или отход: «Во всех перечисленных случаях надлежит докладывать заранее, с тем чтобы у меня была возможность вмешаться в принятие окончательного решения и чтобы в случае отдания мною возможного контрприказа последний мог быть своевременно доведен до сведения войск». Основной обязанностью «в условиях ведения тяжелых боевых действий» стало следить за сохранностью средств связи, и все попытки оправдать свои действия ее отсутствием или скрыть в донесениях «неприкрашенную правду» отныне влекли драконовские меры наказания. По этому поводу фельдмаршал фон Рундштедт как-то заметил, что единственные солдаты, которыми он может распоряжаться по своему усмотрению, это те, которые охраняют двери его кабинета.

Пока суд да дело, новое командование группы армий «А» рассчитывало закрепиться на подготовленных в глубине оборонительных рубежах. Войска 9-й армии должны были удерживать рубеж между Лодзью и Вислой, а правым флангом нанести контрудар в южном направлении. 4-й танковой армии ставилась задача остановить русских, наступавших на Бреслау, западнее Ченстоховы. 17-я армия отвечала за Верхнюю Силезию. Правда, командование 4-й танковой армии реально имело под рукой две неполные дивизии и полторы бригады, остальные соединения, в том числе остатки 24-го танкового корпуса, находились где-то в «блуждающих котлах» и пробивались на северо-запад на параллельных курсах с советскими танкистами, которые по-прежнему опережали в этой гонке.

Генерал Шёрнер едва успел разослать свой приказ адресатам, как 19 января немецкими войсками были оставлены города Лодзь и Краков.

Что касается Лодзи, то соединения 1-й гвардейской танковой армии, нацеленные на Познань, ее просто обошли. Прибывшие к этому моменту две дивизии корпуса «Великая Германия» исправить положение не смогли: им пришлось выгружаться в чистом поле под огнем русской артиллерии и вести оборонительные бои. Город заняла 82-я гвардейская стрелковая дивизия генерал-майора Г.И. Хетагурова.