Стоит Бабелю дойти до „своих“, и в Аничковом дворце его ждут паровое отопление, ванна, вкусная еда, сигары, украденные у царской семьи… И служба в Петроградской ЧК. „Не прошло и дня, как все у меня было – одежда, еда, работа и товарищи, верные в дружбе и смерти, товарищи, каких нет нигде в мире, кроме как в нашей стране.

Так началась тринадцать лет назад превосходная моя жизнь, полная мысли и веселья“[35].

Как оценивать жизнь чекиста – дело, конечно, личное, дело вкуса. Бабеля „свои“ же арестовали в возрасте 47 лет, пытали и сгноили в лагерях – как сам он пытал, убивал и гноил очень многих. Но одежда и еда у него были.

В Москве при Кремле организовали „столовую“, в которой кормили не хуже, чем в ином ресторане. Чтобы покушать в ней, не было нужды идти в Кремль: прислуга приносила еду в захваченные большевиками квартиры.

Если Кедров, Троцкий и любой другой из старых большевиков куда-то ехали, для них оборудовали невероятно роскошные вагоны, а в пути подавали самые изысканные блюда и вина.

Разумеется, эти продукты кто-то должен был распределять, готовить и подавать. Существовала многочисленная прислуга, и ведь не будем же мы рассказывать, будто она умирала с голоду? На один „совнаркомовский“ паек приходилось не менее 2–3 пайков пожиже, но тоже – не на грани голодной смерти.

Как видите, зимой 1918 года одни петроградцы вычищали внутренности дохлых лошадей, валявшихся на Невском проспекте, и вымирали от голода. Другие же не пускают „спекулянтов“ их накормить.

Когда заградительный отряд на Московском вокзале Петрограда палит в воздух, а потом срывает одежду с „мешочников“ и палит уже вовсе не в воздух, что происходит с тем, что привезли „мешочники“? Они ведь везут муку, крупы, мясо и сало?

Между прочим, под „мешочниками“ понимали не только „спекулянтов“! „Мешочником“ считался вообще всякий, кто привез какую-то еду в Петроград, в том числе и для своей семьи. Любую. Поехал человек к родственникам в деревню, прихватил крупы для своих троих детей – и не доехал. На Московском вокзале – залп в воздух, его хватают, срывают одежду.

– Помилосердствуйте! Дети ждут!

– Твоя моя не понимай! К стенке ходя-ходя.

… А крупы куда? Не выбрасывали же их?[36]

В Петрограде 1918 г. Бабель кушал вкусно и разнообразно. Вымер он только в сталинских лагерях (туда и дорога, спасибо Сталину).

Коммунисты при советской власти много лгали про эпоху Гражданской войны, рассказывали много совершенно подлых историй. Но чуть ли не самая отвратительная из них – это сказки о том, как голодали большевики в 1918 и 1919 годах.

Истории эти рассказывались в огромном количестве, и все они – совершеннейшая, притом подлейшая ложь. Классическая история этого рода – „картошка с салом“. Мол, очень любили коммунисты Дзержинского… Так любили, что просто не могли видеть, как бедняжка голодает. С невероятным трудом достали картошки и сала, наварили, подали ему – мол, вот такой сегодня паек. А Дзержинский не поверил – не даром же главный чекист! Проницательный был. Вышел Дзержинский из кабинета и у первого встречного спрашивает: что сегодня за паек?

– Картошка с салом, Феликс Эдмундович! – Браво рапортует чекист.

Дзержинский спрашивает у второго… Третьего… Чекисты сговорились, и все лихо рассказывают про картошку и сало. Тогда Дзержинский поверил, пошел и съел свою картошку с салом[37].

Похожие истории рассказывались и о Ленине, разумеется[38].

Классика – после выстрела Фанни Каплан раненому Ленину нужен был для выздоровления лимон. И вот этого самого лимона не могли найти во всей Москве, обратились в немецкое посольство. А проклятые немцы отказали!