МОСКОВСКАЯ ГУБЕРНИЯ. ИМПЕРАТОРСКАЯ РЕЗИДЕНЦИЯ «МАРФИНО». 29 июня (12 июля) 1917 года

– Вы испросили срочную аудиенцию. Что-то случилось?

– Случилось, ваше императорское величество! На девять утра завтрашнего дня был назначен старт второй экспедиции к месту падения марсианского корабля. Мы уже начали погрузку оборудования и прочих припасов. Но тут на авто приехал генерал Кованько и объявил, что отправка экспедиции откладывается на неопределенный срок, а дирижабль прикомандировывается в Министерство информации к господину Суворину. Приказал разгружать припасы и тут же уехал, не слушая никакие мои аргументы! Я немедленно обратился в вашу Канцелярию и испросил срочной аудиенции, как вы мне дозволили делать при насущной необходимости. Это возмутительное и совершенно безобразное происшествие – сорвать отправку, возможно, одной из величайших экспедиций в истории современной науки! Я решительно протестую!

Циолковский и дальше изливал мне в уши свою печаль. Эмоционально и решительно, как он умеет это делать. Плевать ему на все чинопочитания и прочие верноподданнические пиететы с этикетами. Прямой и решительный, он шел к своей цели. Другое дело, что с организационными способностями у него, как у любого гения науки, было не все хорошо. Но для этого я ему организовал помощников.

Я смотрел на ученого, который то и дело в нервном возбуждении теребил свою бороду, и невольно сравнивал его с образом, который был привычен мне из истории, где он был глубоким стариком с огромным металлическим конусом, при помощи которого он пытался расслышать то, что говорили окружающие. Ничего подобного! Ему сейчас всего-то пятьдесят девять лет – самый расцвет для ученого мужа! А уж как он кипятился…

– Да, Константин Эдуардович, я в курсе. Всем дирижаблям, всей Первой особой воздушной дивизии временно изменили установленные графики полетов. И ваш «Гигант» не исключение.

Один из первопроходцев воздухоплавания и космонавтики насупился. Наконец хмуро поинтересовался:

– Могу я узнать, чем вызван подобный переполох?

Хмыкаю.

– Вы, Константин Эдуардович, газеты читаете?

– И даже радио слушаю, ваше величество.

– Прекрасно. Значит, вы должны быть в курсе того, что происходит сейчас в Европе.

– Война.

Киваю согласно.

– Именно. Более того, идут сражения на улицах Парижа, британцы застряли на его подступах, вся Франция охвачена гражданской войной. Беспорядки в Швейцарии, военный переворот в Испании, германцы наступают на Западном фронте. Америка вступила в войну. А уж что творится в Австро-Венгрии, и описать трудно – сплошные беспорядки, местами перетекающие в баррикады и стрельбу.

Ученый изобразил недоумение.

– Я все это слышал. Но я не совсем понимаю, ваше величество, какое отношение это все имеет к отмене плановой экспедиции в район Подкаменной Тунгуски.

Поднимаю бровь.

– Ну, в общем-то, можно сказать, что и никакого. Если вы уже овладели марсианскими технологиями и можете перенестись на три с половиной тысячи верст без дирижабля, то я буду только рад и горячо пожму вашу руку. Или вы желаете на поезде отправиться, а потом на лошадях?

– Нет, на поезде решительно невозможно, к моменту, как мы туда доберемся, уже закончится сезон, погода испортится, и нам там будет совершенно нечего делать. Мы просто не сможем работать до самой весны, а потому будем вынуждены либо вернуться, либо зимовать где-то в Сибири, поближе к месту катастрофы. Но это все будет время, которое украли у науки. Нам нужен дирижабль!

Киваю головой сочувственно.