Причем не только и не столько поражение в войне представляло главную угрозу режиму, сколько ее возможное затягивание. Консерваторы надеялись: первая за четверть века крупная война сплотит нацию, прекратит раздоры, а военное положение облегчит борьбу с революционерами и бунтовщиками. Ну а победа укрепит авторитет царя и даст свежий карт-бланш правительству. Однако патриотизм, основанный на простых аффектах (именно такой обычно и возникает в начале войн), явление кратковременное и требует постоянной подпитки в виде громких побед и новых аффектов. Большие массы народа действительно могут увлечься и даже впасть в истерику по поводу «гнусного нападения» и «оказания достойного отпора». Но когда аффект проходит, а война превращается в повседневную рутину, люди постепенно возвращаются к привычной жизни, вспоминают о неразрешенных проблемах, которые из-за войны еще и усугубляются. И в итоге аффект может легко поменяться с плюса на минус, превратившись в ненависть к господам, войну начавшим. И не дай бог, проигравшим.

Всё и доказали убедительно последующие события. После первых сообщений о коварном японском нападении, большей частью народа, понятия не имевшей, где именно находится Маньчжурия и что там происходило последние 10 лет, овладел единый порыв. На нас японцы напали! Да как они посмели вообще?! Конечно же дадим им всемирный отпор! В Санкт-Петербурге и других городах прошли огромные патриотические манифестации. Причем шли и пели «Боже, царя храни» даже студенты мятежного университета. Шли рабочие и интеллигенты. Земцы и местные думцы, также нередко стоявшие в оппозиции к царю, тут же завалили его верноподданническими телеграммами. «Война, вызвавшая подъем духа во всех слоях русского народа, раскрывшая всю глубину их преданности государственному благу, должна – мы этому глубоко верим – рассеять множество предубеждений, мешавших широкому размаху творческой мысли, – писал «Вестник Европы». – Общество, добровольно разделяющее правительственную заботу, будет признано созревшим и умственно и нравственно. С такой надеждой легче переносить потери и жертвы, неразрывно связанные с войной».

Правда, патриотизм разделяли все же не все. Так, курсистки Высших женских курсов в Петербурге на сходке единогласно заявили против молебна о даровании победы, который хотел отслужить в здании курсов совет профессоров, а в Баку армянские революционеры бросили бомбу в попов, служивших молебен о победе, убив двух человек и нескольких ранив. «Гонят народ как на бойню, и никакого протеста, – писал террорист Каляев своему товарищу Сазонову. – Всех обуял патриотизм. Повальная эпидемия глупости. На героев зевают, разинувши рот».

Однако всеобщий патриотизм спал довольно быстро из-за череды поражений. В газетах вместо сообщений о громких победах то и дело появлялись сводки о гибели русских кораблей. Наиболее тяжкое впечатление произвел подрыв на мине броненосца «Петропавловск» 13 апреля. Вместе с кораблем погиб командующий Тихоокеанским флотом адмирал Макаров. А в конце апреля уже сухопутная армия потерпела поражение на реке Ялу. Крепость в Порт-Артуре была отрезана от Маньчжурской армии.

Всё это вызвало глубокое недоумение у обывателей. Как же эти «макаки» нас побеждают? Где наша сила? О чем вообще царь думает?!

Лето 1904 года ознаменовалось новыми терактами (17 июня убит финляндский генерал-губернатор И.И. Бобриков, а 29 июля министр внутренних дел В.К. Плеве) и новыми поражениями русской армии. 9 августа японцы начали осаду Порт-Артура, а на следующий день в Желтом море была практически разгромлена Первая тихоокеанская эскадра. Но особенно тяжелое впечатление произвело поражение в «генеральном сражении» под Ляояном. До этого момента многие еще верили, что «макаки» пока побеждают, так как наши «не бросили еще в бой главных сил». Теперь же 170-тысячная армия генерала Куропаткина в ожесточенных боях потеряла 10 % своих солдат и вынуждена была отступить. После этого даже оптимистам стало ясно, что положение катастрофическое. А наиболее дальновидные, в том числе занимавший почетный пост председателя Комитета министров Сергей Витте, уже понимали, что война, по сути, проиграна.