– Да, французы, немцы, – саркастически усмехнулся Дмитрий Павлович, – ты ещё шведов с финнами забыла. Кого мы только шапками не закидывали!

Он потянул из портсигара новую папиросу, но сестра мягко удержала его руку:

– Митенька, береги лёгкие… Ты же совсем как маленький Ленарт, он у нас часто кашляет… А команду всё равно надо было отправить. Чтобы увидели здесь настоящую игру и взяли её примером. И чтобы обратили на себя внимание в спортивном мире!

– Обратили, не то слово, – кивнул Дмитрий Павлович. – Дюперрона послушали, и вот результат!

Спортивный журналист Георгий Дюперрон был родоначальником российского футбола. Именно он пятнадцать лет назад устроил первый в России футбольный матч и стал капитаном первой футбольной команды Петербурга.

– Ему бы сейчас локти кусать, – сердито продолжал великий князь, – только ведь Георгий Александрович сюда не с футболистами приехал, а лёгкую атлетику судить… Мы даже в четвертьфинал попали стыдно!

– Ничего стыдного, – возразила Мария Павловна, – так жребий решил. И потом, датчане тоже в отборочных не играли…

Кто сказал, что женщины безразличны к спорту? Кто придумал, что состязания вызывают у них лишь зевоту и мигрени? Ничуть не бывало! Мария Павловна, молодая энергичная женщина, интересовалась спортом живейшим образом, и при случае сама любила посоревноваться, давая фору многим мужчинам.

Очень кстати появился стюард с холодным лимонадом. Дмитрий Павлович залпом осушил один бокал; взял второй, сделал глоток и принялся разглядывать проплывавшие мимо гранитные скалы, высящиеся из ярко-синей воды. Но мысли его против воли возвращались к футболу, к сокрушительной победе Германии. От воспоминаний к горлу подкатил комок. Дмитрий Павлович сглотнул, и Мария Павловна ещё крепче прижалась к его локтю.

– Всё позади, – по-матерински ласково приговаривала она, – всё уже позади, Митенька. Пойдём, а то перед гостями неудобно: я их пригласила и бросила…

– Ты же их не одних бросила, – попытался улыбнуться Дмитрий Павлович. – Вон их сколько! И потом, все взрослые люди, пусть придумают что-нибудь. В фанты, что ли, поиграют…

– Пойдём, пойдём, болтун милый…

Мария Павловна потянула брата обратно на корму прогулочного кораблика, где под тентом пряталась от зноя светская компания.

Бурлюк продолжал потеть и пить пиво, а Маяковский разглядывал брошюру.

Издание было дешёвое. Грубая бумага за время путешествия в давидовом кармане потёрлась и намокла. Рисунок на обложке изображал двух гладиаторов: один, выронив щит, лежал навзничь; второй припал на колено и наносил удар милосердия, пронзая копьём грудь поверженного.

– Учитель и ученик. Разговор. Сочинение Велимира Хлебникова, – прочёл Маяковский под рисунком. – Херсон, тысяча девятьсот двенадцатый год. Свеженькая…

– Первая Витина книженция. Всего месяц как вышла, – сообщил Бурлюк. – А рисовал Володька, брат мой… Уж не обессудьте, что в таком виде: жарища, с меня льёт, как в бане.

Маяковский брезгливо перевернул несколько слипшихся от пота страниц.

– А где стихи? – спросил он. – Текста кот наплакал, цифры, таблицы…

– В том-то и дело! – Бурлюк сверкнул глазом. – Стихи для Вити – это слишком просто. Частный случай, как говорят математики. Есть художники слова, есть художники карандаша или красок… А Велимир Хлебников – художник вообще! Вот у кого поучиться глобальности мышления… Знаете, что у вас в руках? Бомба! Настоящая бомба, доложу я вам!

Маяковский восторгов Бурлюка не разделил и усмехнулся:

– Ну, уж бомбу-то мне в руках держать доводилось. И это на неё похоже мало, – он разгладил влажную страницу и начал монотонно читать наугад, прыгая через строки. –