Как ни странно и удивительно, но, по иронии судьбы, в подписанном в Тильзите договоре таилось и зерно будущих ростков поражения Наполеона. Если смотреть поверхностно, император французов совершил выгоднейшую сделку. Он переломил хребет коалиции и образовал великое герцогство Варшавское как некую французскую пограничную марку – аванпост, служивший амбивалентной субстанцией, выгодно расположенной фигурой на шахматном столе дипломатии, которую представлялось возможным использовать для наступления на одного или многих его потенциальных врагов, либо задействовать в качестве торгового актива при какой-нибудь большой политической сделке. Словом, козырь этот выступал пороховой бочкой, заложенной под один из бастионов здания крепости России в Центральной Европе, а также и создавал угрозу для Австрии. Договор обнулил шансы Пруссии и гарантировал законность сильного военного присутствия французов в данном ареале, готовых к действию при возникновении малейших сложностей. Помимо всего прочего договор выглядел как афронт для Британии, для судоходства которой закрывались очередные порты, и которая больше не могла найти союзников на европейском континенте. Наполеон вплотную приблизил момент, когда Британии пришлось бы садиться с ним за стол переговоров. Вскоре после подписания соглашения с Россией император французов получил шанс сосредоточить усилия на очистке от британских метастазов Пиренейского полуострова, и в ноябре 1807 г. французские войска вошли в Лиссабон.

Ключевым моментом в Тильзитском договоре выступала нацеленность его на осуществление альянса, настоящей entente («антанты»), между двумя императорами.[11]. Однако Наполеон не знал, как обходиться с союзниками, ибо привык к вассалам. По сей причине альянс можно назвать в особенности неестественным. Он наступал на горло мечте России о продолжении экспансии – расширения собственной территории за счет Турции, ставил большой знак вопроса в отношении владения русскими Польшей и заставлял их идти против своей коммерческой выгоды из-за обязанности вести экономическую войну против Британии. Те из русских, кого не особенно волновал вопрос чести страны, могли, однако, почувствовать разницу, когда дело зашло об их кошельках. России пришлось вступить с Францией в неравный брак без любви, а потому страна эта стала испытывать к последней чувства, столь типичные для обиженных жен. Рано или поздно она должна была совершить измену, вынуждая Наполеона опять отправляться на войну, чтобы вновь прижать ее своим каблуком. Победить страну и даже покорить ее подчас куда легче для завоевателя, чем заставить всех в ней плясать под его дудку.

Наполеон превратил Россию в краеугольный камень своей стратегии. «Дела всего света будут решаться там… всеобщего мира надо искать в Санкт-Петербурге», – наставлял он посла для специальных поручений, которого оправлял туда после Тильзита{34}. Для сей жизненно важной миссии император французов избрал одного из наиболее доверенных людей – обер-шталмейстера императорского двора, генерала Армана де Коленкура. Тому было всего тридцать четыре года, но он оставил за спиной длинный путь. Отпрыск старинного дворянского рода из Пикардии, Коленкур начинал воспитываться при дворе в Версале, каковой момент делал его более желанным для сторонников «старого режима». Он уже бывал в России, поскольку Наполеон посылал его в Санкт-Петербург для переговоров с Павлом I. Задание Коленкура состояло в поддержании любыми средствами особых взаимоотношений – «тильзитского духа» – между Наполеоном и Александром.