– Товарищи, человек самое драгоценное отдал, а вы смеётесь!

– Просим прощения. От полноты чувств, – начали оправдываться механики, впервые видевшие подобные лозунги на нижнем белье.

Моторы тем не менее продолжали по очереди чихать от неустойчивой работы бензонасосов, хватающих вместе с остатками топлива разряженный воздух.

– Идёмте к товарищу Левоневскому, – вытирая слёзы, крикнул старший механик, привыкший командовать в грохоте моторного отсека.

«Максим Горький» летел под управлением железного автопилота, моргающего разноцветными огоньками. Левоневский изволил кушать кофе, невозмутимо пыхая в потолок папиросой «Сокол Сталина».

– Справились? Молодцы! Обязательно расскажу архангелам, как только встанет турбина, а встанет она… – лётчик посмотрел на командирский хронометр с зелёными стрелками, – через пять минут.

– Товарищ Левоневский, вы же коммунист? – упрекнул маэстро.

– Зато архангелы беспартийные. Отличные боксёры! Девиз страдает патетикой, но в общем поддерживаю. Кофе?

– Зигмунд, у нас есть парашюты – спасёмся!

– В стратосфере? Шутите? Они не раскроются в разряженном воздухе.

– Так, для турбины что нужно?

– Ртуть, а где её сейчас найти?

– Могу выручить.

– После трюка с баками готов поверить в чудо.

– В обмен на кожаные штаны.

– Командир, надо премировать находчивого товарища, – поддержал стармех, уверенный в изобретательности Ленара.

– Это чёрт знает, что такое. И в каком виде я встречусь с архангелами?

– Геройском, однозначно! В рваной спецовке борца со стихией. У меня в каюте валяется, – пообещал маэстро.

Левоневский потянулся к пустой кобуре, но был остановлен механиком:

– Вам новые выдадут, а товарищ… Вас как звать? – спросил маэстро.

– Ленар Тринадцатый.

– Товарищу Ленару негоже так сверкать рядом с Андреевой, – громко обосновал мнение экипажа стармех, показывая на шёлковые трусы с жизнеутверждающим девизом, гордо реявшие над оранжевыми ботинками.

– Можно ещё куртку для комплекта. А вам сюртук и фуражка. Держите от чистой души. Кокарду поменяете и хоть завтра в «Звёздный флот», – обнаглел Ленар.

– Какой такой «Звёздный флот»? – нахмурившись, переспросил лётчик.

– Ой, извините, заболтался от нервов. Это фигурально. «Звёздный» – значит лучший.

Левоневский с интересом пощупал необычную ткань, спасшую самолёт от катастрофы. Его удивил преступник. Понятно, что хотел скрыться в Берлине от российской полиции. Это как раз объяснимо. Но геройство не укладывалось в характеристику. Такие люди в представлении коммуниста не могли бескорыстно спасать чужие жизни. Нет, конечно, Ленар прежде всего думал о себе, но заранее сшить особенную одежду? Как, каким способом он вычислил истребитель Морозовых? Эти факты выглядели крайне странно. Не может обычный человек обладать столь пронзительным умом. «А вдруг всё подстроено врагами партии, или ещё хуже – кайзером Германии! Вдруг ему донесли о ящиках с тротилом. Тогда зачем этот Ленар рискует не только своей жизнью, но и жизнью Андреевой? Или не желает брать в сердце, что порядочный человек не должен прикрываться женщиной! Однако редкий проходимец этот Ленар!» – заключил Зигмунд.

– И откуда возьмётся ртуть?

– Из библиотеки. Я там целую бочку оставил.

Стармех довольно крякнув, умчался заправлять турбину Шауберга.

– Так вы знали?

– Вот ещё, но предполагал! В Бирме такие скачки напряжения, что не поверите. Привык, понимаете ли, страховаться. Чёрная смерть, если сдохнет реактор, – вдохновенно соврал маэстро, довольный, что реквизит пригодился.

– Генератор, – поправил Зигмунд, протягивая штаны и куртку.