– Ты в армии!

Ага. «You in the Army Now», – пропел я про себя. Прям все как в песне – vacation in a foreign land. То бишь «отдых» в чужой стране. Ни в чем себе не отказывайте.

– Я домой хочу! К маме.

Блондинка опять залилась слезами.

Я посмотрел на Ким. Та терпела все стоически. Даже умудрилась мне подмигнуть.

– Не вздумай маме ничего сообщать! – воспитывала Фурцеву Тоня. – Она с ума сойдет. Только хуже будет.

– А я хочу уволиться!

– Демобилизоваться.

– Да, демобилизоваться!

Дегтярева что-то зашептала медсестре на ухо. Не бином Ньютона, что именно… Жалуйся врачам на все сразу, боли в груди, животе, глядишь, как и Арашева, комиссуют. Только тут поди местные врачи собаку съели на любителях косить…

Прапорщики, глядя на это, лишь головами качали.

Ох, как я их понимаю. Это даже покруче, чем в автомобильной аварии побывать. Хотя и это по-разному переносят. Я же подбирал мужика, у которого машина в хлам разбилась, а у него цель была – в роддом к жене попасть, так что сел и поехал.

Но никаких сюрпризов полет нам не преподнес. Трясло, шумело, но буднично и даже скучно, наверное. Пейзаж внизу разнообразием не радовал – пятьдесят оттенков серого, желтого и коричневого. Мне довольно быстро надоело, и я по примеру Арашева закрыл глаза и попытался помедитировать.

Только приземлились – и нас сразу разлучили. Майор, Фурцева и Тихонов отправились в госпиталь. А мы с Тоней Дегтяревой и Женей Ким были признаны годными и нас повели в комендатуру. Для пресс-конференции, как я понял. Предварительно поселив в офицерской общаге при аэропорте и поставив на довольствие в пятидесятом отдельном смешанном авиационном полку. Финансист посокрушался насчет продаттестатов, но так, для вида больше.