12. Глава 12. Мне жаль

Прихожу в себя от боли и нежности: ноет нога, адски болит затылок, но голова тащится от тёплых поглаживаний. Это Кай: его ладонь поправляет, очевидно, мои волосы, совершая торопливые, но приятные движения. Я открываю глаза и в тот же момент осознаю, что самый сильный дискомфорт в районе затылка мне причиняет пакет со льдом.

Заметив мой взгляд, Кай выдыхает:

- Господи, Викки… ты меня напугала! Я вызвал скорую, но кровотечение уже остановилось.

-  Что со мной? Я упала?

 - Да. Немного рассекла голову.

- Я не хочу в больницу.

- У тебя может быть сотрясение. И рана довольно большая - тут понадобится пара швов.

Парамедики подтверждают опасения моего супруга: рассеченную кожу нужно шить. И мы отправляемся в ближайшую больницу. В это время ни одна частная клиника уже не работает, поэтому нам приходится четыре часа проторчать в общей приемной. Кай прихватил с собой ноутбук, но даже не открыл, просидел всё это время, уставившись в одну малиновую кляксу на литом резиновом полу.

- Как думаешь, откуда оно здесь? – спрашиваю.

 Кай впервые за всё время поворачивает ко мне своё лицо, я вижу на нём усталость и потерянность.

- Не знаю, – отвечает.

- Как так? Четвёртый час его изучаешь, и не родил ни единой идеи?

Кай отворачивается, не удостоив мою колкость ответом.

Нас вызывают, и муж, захлёбываясь эмоциями, объясняет врачу, что со мной произошло, попутно возмущаясь тем фактом, что настолько серьезно пострадавший человек, как я, вынужден так долго ждать. Врач всё это выслушивает и сообщает, что ссадину на моей голове шить не нужно, достаточно склеить. Что и делает в течение примерно трёх минут.

Домой мы возвращаемся уже под утро, слушая глухой гул двигателя фэнси-тачки и не нарушая его ни единым словом.

- Дурацкая машина. Тесная, неудобная. Ещё и укачивает. Почему бы тебе не поменять её на что-нибудь более комфортное?

- Потому что мне нравится ЭТА машина. Но ты не говорила, что тебя укачивает.

- Не хотела жаловаться.

- Зря, нужно было предупредить.

- Зачем? Чтобы ты высказал свои сожаления?

- Чтобы дать мне шанс.

- Какой ещё шанс?

- Быть лучше.

- Ты серьёзно?

Я злюсь. Я очень сильно злюсь.

- Ты всерьёз считаешь, что, поменяв машину для моего комфорта, станешь лучше? По-твоему, предательство можно замазать дешёвыми жестами?

Его ноздри раздуваются - психует не меньше моего, и я замечаю, что Порше ускоряется. Смотрю на электронное табло спидометра и глазам не верю: 132-135-138.

- Сбрось скорость!

Кай словно по щелчку просыпается и отпускает педаль газа. Мы залетаем в единственный в городе тоннель, слепящий ярким оранжевым светом своих фонарей.

- Ты всегда так гоняешь, когда на взводе? - спрашиваю едва слышно, потому что страшно.

Он молчит, и я догадываюсь, что это происходит чаще, чем мне хотелось бы.

- Эта машина опасна - в ней не замечаешь скорости. Если бы не спидометр, я бы…

- Викки…- обрывает, - мне жаль, что тебе пришлось это пережить.

Его признание душит.

«Что же ты делал в постели Дженны, если тебе жаль?» - хочу спросить, но не могу, потому что челюсть свело судорогой. Я не буду при нём рыдать. Не буду. Сделаю это потом, без свидетелей.

Домой доезжаем, не проронив ни слова. Падаю в постель в одежде и, уже почти проваливаясь в сон, слышу, как тихо Кай входит в комнату, прикрывает окно. Ко мне приближается почти бесшумно и так же аккуратно, даже невесомо, стягивает мои джинсы. В его сильных руках я кажусь себе маленькой тряпичной куклой, наделённой живым мозгом и сердцем. Мозг на что-то надеется, а сердце продолжает чувствовать.