– Снизу тоже, – сказал мистер Мерривезер, ударяя палкой по плите на полу. – Боже мой, звук такой. Будто под ней – пустота, – воскликнул он удивленно.

– Я должен попросить вас вести себя тихо, – строго сказал Холмс. – Иначе вы поставите под угрозу весь успех нашей экспедиции. Могу я попросить вас проявить доброту, чтобы сесть на один из этих ящиков и не мешать?

Мистер Мерривезер сел на ящик с оскорбленным выражением лица, в то время как Холмс упал на колени и стал внимательно осматривать трещины между плитами пола, подсвечивая себе фонарем. Через несколько минут он снова вскочил на ноги.

– У нас впереди, по крайней мере, час, – сказал он. – Едва ли грабители отважатся начинать, пока почтенный хозяин ломбарда не уснет. Тогда они поспешат сюда, потому что чем раньше они проникнут сюда, тем больше времени останется, чтобы скрыться и замести следы… Ватсон, вы несомненно догадались, что в настоящее время мы находимся в подвале городского отделения одного из главных лондонских банков. Мистер Мерривезер объяснит, что есть причины, по которым самые дерзкие преступники Лондона проявляют особый интерес к этому подвалу.

– Все из-за французского золота, – прошептал директор. – Нас предупреждали, причем неоднократно, что его захотят украсть.

– Французское золото? – удивился я.

– Да. Полгода назад нам потребовалось укрепить свои фонды, и мы заняли для этой цели тридцать тысяч золотых наполеонов в Банке Франции. Пока их везли из Парижа, необходимость в средствах отпала, и мы даже не стали распаковывать золото. Ящик, на котором я сижу, содержит две тысячи наполеонов, уложенные столбиками между слоями свинцовой фольги. Наши запасы золота в настоящее время намного больше, чем обычно хранятся в одном отделении, поэтому я, как директор, был обеспокоен по этому поводу…

– Это беспокойство вполне оправдано, – кивнул Холмс. – Я ожидаю, что в течение часа дело достигнет критической точки. А пока, мистер Мерривезер, мы должны завесить чем-нибудь этот фонарь.

– И сидеть в темноте?

– Боюсь, что так. Я принес колоду карт, чтобы вы чувствовали себя как в любимом карточном клубе. Но теперь вижу, что приготовления Джона Клея зашли слишком далеко, и нам нельзя рисковать. Если они заметят хотя бы слабый свет – сбегут, только мы их и видели. Нет, фонарь мы затемним. Хорошо бы выбрать укрытие для каждого из нас. Грабители – люди отчаянные, когда мы захлопнем ловушку, они будут биться насмерть. Ватсон, спрячьтесь за этим ящиком, а вы, мистер Джонс, встаньте здесь. Как только я освещу бандитов – хватайте их. Если они вооружены, стреляйте не раздумывая!

Я положил револьвер с взведенным курком на верхнюю часть деревянного ящика, за которым прятался. Холмс затемнил фонарь и оставил нас в кромешном мраке. Запах нагретого металла дарил надежду, что свет все еще горит, готовый в любой момент осветить подземелье. Мои нервы были напряжены до предела, во внезапно наступившей тьме и в холодном сыром воздухе хранилища было что-то угнетающее.

– У них есть только один путь для отступления, – прошептал Холмс, – обратно через дом на площадь Саксен-Кобург. Я надеюсь, вы сделали то, о чем я просил, мистер Джонс?

– Да, инспектор и два констебля с пистолетами наготове дежурят у входной двери ломбарда.

– Тогда мы заткнули все дыры. А теперь нам остается ждать.

Время тянулось медленно. Прошел всего час с четвертью, но мне казалось, что ночь уже на исходе и скоро наступит рассвет. Мои ноги затекли и окоченели, так как я боялся сменить положение, зато мой слух обострился до предела. Я мог отличить глубокое и тяжелое дыхание инспектора Джонса от тонкого присвиста директора банка. Глаза привыкли к темноте, и со своего места я отчетливо видел кусок пола в середине хранилища. Внезапно, я уловил отблеск света.