– Мне так нравится ходить по нему первой, – сказала Хейли, с хрустом наступая в нетронутое белое море.

– Мне тоже.

Из обуви у меня нашлись только кроссовки, так что носки уже промокли. Да и толстовка оказалась слишком тонкой. Приходилось держать руки в карманах, чтобы они не замерзли. Но прокладывать путь по свежему бруклинскому снегу было здорово. Обычно он через несколько минут превращался в мерзкую бурую жижу.

Добравшись до Седьмой авеню, мы оглядели пустую улицу.

– Сегодня это все – только для нас с тобой, – сказала Хейли.

– А куда мы идем, кстати?

– В Проспект-парк. Мне кажется, сейчас там просто потрясающе.

Магазины и рестораны не работали. Металлические жалюзи, разрисованные граффити, были опущены и закрыты на замок. Полные мусорные баки превратились в высокие сугробы. Снегоуборщики сюда еще не добрались, поэтому трудно было понять, где заканчивается тротуар и начинается проезжая часть. Да и машин все равно не было. Пешеходов, впрочем, тоже. Хейли была права: только мы с ней отважились выйти на улицу после такой метели.

Дойдя до середины следующего квартала, мы услышали музыку, доносившуюся из окна какого-то особняка. Обычная рождественская песенка, которая казалась не такой уж и банальной.

Конец ознакомительного фрагмента.