По программе нам действительно надо было осилить большой список книг, но роман, валявшийся на диванчике, не имел к нему никакого отношения. Да и читал я довольно быстро.

– На каком ты курсе? – спросила Хейли.

– На первом. А ты?

– На втором, в Колумбийском университете.

– О, да ты просто ветеран.

Хейли криво усмехнулась.

– Да ладно тебе. Я даже не представляю, какую специальность выбрать.

Я снова посмотрел на свою книгу.

Повисла очередная неловкая пауза. Через несколько секунд Хейли встала и сказала:

– Вот видишь…

Я тоже встал.

– Что?

– Теперь мы знаем друг друга лучше. И мне будет не так неловко пользоваться душем в твоей квартире.

– Ну, строго говоря, это не моя квартира.

– На время праздников она твоя, так ведь?

– Думаю, да.

Хейли вышла в холл, и через несколько секунд я услышал, как захлопнулась дверь ванной в спальне Майка и Дженис. Оглядевшись вокруг, я попытался представить, что это моя комната. Дизайнерский диванчик. Дорогое кожаное кресло. Огромный телевизор с плоским экраном. Гламурные картины на стенах.

Что бы подумал мой старик, если бы увидел меня сейчас?

Он бы решил, что я присматриваю за кошкой в музее.

Пока Хейли сидела в ванной, я читал – очень долго, невероятно долго. Наконец она соизволила вернуться в гостиную. С влажными волосами и свежим макияжем она выглядела восхитительно.

Отложив книгу, я встал и спросил:

– Ну как, все нормально?

– Да, вполне. Спасибо. – она подождала, пока я открою входную дверь, а затем посмотрела мне прямо в глаза и добавила: – Спасибо тебе, Шай.

От того, что она назвала меня по имени, я вдруг как-то странно себя почувствовал.

– Мой душ – это твой душ, Хейли, – отозвался я. Это было это как-то двусмысленно, поэтому я тут же добавил, – В смысле, можешь приходить мыться когда захочешь. – Нет, это тоже звучало странно. – Я имел в виду…

– Я поняла, что ты имел в виду, – пришла мне на выручку Хейли. – И я это ценю.

Мило улыбнувшись, она вышла из квартиры Майка.

Закрыв за ней дверь, я увидел, что Оливка смотрит на меня с осуждением.

– В чем дело? – спросил я.

Она мяукнула.

– Знаешь, тебе, пожалуй, придется говорить по-английски.

Кошка выставила вперед лапы, выгнула разноцветную спину, потянулась и улизнула прочь.

На следующий день рано утром Хейли пришла снова. В руках у нее была сумочка с туалетными принадлежностями, сменная одежда и свежее полотенце.

– Извини, не хотела отрывать тебя… от того, чем ты тут занимался, – сказала она, – но у меня произошла неприятность на кухне.

С этими словами она оттянула край серой толстовки с эмблемой Колумбийского университета и показала большое пятно от кетчупа между буквами «б» и «м».

Я пригласил ее войти.

– Может, просто оставишь свои принадлежности тут?

Хейли натужно улыбнулась.

– Думаю, все-таки не стоит. Это как-то уж слишком. И потом, откуда мне знать, вдруг ты любитель порыться в чужих вещах?

– Да я даже не моюсь здесь. Хожу в ванную при гостевой спальне.

– Все так говорят, – она снова посмотрела на пятно от кетчупа. – По-хорошему, надо бы просто застирать кофту, но я чувствую себя грязной.

– Ты же слышала, что я сказал: можешь мыться тут, когда захочешь.

Сложив все вещи на обеденный стол, Хейли нагнулась, чтобы погладить кошку.

– Ты ведь ласковая киса, да? Хорошая девочка, хорошая…

– Ее зовут Оливка, – сказал я.

Хейли подняла глаза.

– Значит, все-таки решил нас познакомить.

Я пожал плечами. Почему-то привычное спокойствие улетучилось. Наверное, стал раздражительным из-за голода. И в то же время я был рад снова поболтать с Хейли. Быть голодным, конечно, паршиво. А голодным и одиноким? Все, пора искать в интернете телефон горячей линии для самоубийц.