«Кусооомммак… только этого не хватало!».
Через минуту вышел из шатра.
– У нее жар. Пустыня отметила ее. Найди Икрама немедленно. Сию же секунду подними на ноги, пусть тащит сюда свой тощий зад и займется девчонкой.
– Отмеченных пустыней не лечат, брат. Их кладут на холодный песок и оставляют до рассвета…
– Мне насрать – кто и что делает. Я сказал – найти знахаря и притащить сюда, а ты все еще сидишь на своей заднице у костра.
– Всего лишь вещь, Аднан!
Сказал с упреком, но младший сын Кадира резко склонился к Рифату и прорычал.
– МОЯ вещь! И это должно быть самое важное для тебя.
Глава 5
Аднан слушал, как завывает ветер в пустыне. Глухой звук, страшный для чужака. Вдалеке сверкают сухие молнии в клубке облака. Повернулся к шатру – раскачивается лампада от колебания ветра, и видно, как скрючилась фигура Икрама над тюфяком, на который ибн Кадир уложил русскую. Пока лекарь у больного, всем остальным заходить запрещено. Они ожидают снаружи. Так принято.
Аднан знал, что у нее обезвоживание, солнечный удар и ожоги, но в пустыне нет скорой помощи и врачей, никто не поставит капельницу, не даст сильные лекарства. Только знахарь знает, как вытащить больного с того света именно в этих условиях, только у него есть необходимые снадобья и зелья. На знахаря обычно все молились и дарили ему разные подарки, считая, что в момент болезни или смерти тот сможет облегчить страдания. Аднан давно уже относился к смерти не так, как привыкли в цивилизованном мире. Он ее не боялся. Ведь люди на самом деле трясутся не от страха умереть, а от страха потерять или предстать перед неизвестностью. Ибн Кадир знал, что его ждет при переходе в мир иной, а после смерти матери ни одна утрата больше не трогала его настолько, чтобы он боялся потерять. Самое дорогое ушло с ней, кусок его сердца, души и человечности. Именно тогда он перестал быть ребенком. А еще поклялся, что найдет того, кто спалил дом русской наложницы Кадира, и люто отомстит. Он был уверен, что его мать убили, и чем больше времени проходило, тем сильнее росла эта уверенность.
Знахарь вышел из палатки довольно быстро, долго смотрел на костер, потом перевел взгляд на своего Господина.
– Она – девушка Зима. Ей здесь не место. Солнечные лучи для нее смерть, отсутствие воды – смерть, долгий путь в седле – смерть. Ее надо либо отпустить, либо бросить в песках.
Аднан наклонился к Икраму и очень тихо, с расстановкой произнес:
– С каких пор ты указываешь мне, как надо поступить? Ты забыл, зачем ты ездишь с моим отрядом? Прошли те времена, когда тебя ценили и уважали в деревнях. Я подобрал тебя после избиения камнями и не бросил умирать в пустыне, несмотря на то что тебе сломали почти все кости. Я повез тебя в Каир в больницу, где тебя собрали по частям. И сейчас ты говоришь, что мне надо делать?
Знахарь опустил огромные глаза навыкате и теперь смотрел на свои запылившиеся ботинки.
– Я хочу, чтоб она выжила. И я знаю – что у нее, также как и ты знаешь. Поэтому дашь мне мазей для ее ожогов и сделаешь сыворотку, которой надо ее отпаивать, а еще изготовишь для нее крем, чтоб она могла быть на солнце. Все остальное – не твоя забота, Икрам.
– Я хочу сказать, мой Господин, что все в руках Аллаха. Я, конечно, сделаю то, о чем ты просишь, но не мне решать – выжить ей или умереть.
Лекарь протянул банку с мазью сыну шейха и поклонился.
– Я смазал все ожоги, сыворотку оставил на полу. Надо давать по столовой ложке раз в полчаса. Крем будет готов к рассвету.
– Вот и молодец, Икрам. Иди.
Ибн Кадир вошел в шатер следом за знахарем. Девчонка лежала на животе, обнаженная по пояс. Ее кожа блестела от жирной мази и казалась перламутровой. Она очень тяжело дышала, и вся покрылась испариной. Он и раньше наблюдал такое. Не у своих людей, конечно, – у невольников. Чаще это были пленные туристы, которых заставляли работать на всю деревню, иногда женщины. С ними не церемонились. Могли привезти одну такую на всех, запереть в шатре на отшибе, прикованную за ноги к шестам, и трахать за пару копеек ее хозяину, пока та не помрет. Потом их выбрасывали в пески и привозили новую куклу.