– Наташ, у тебя определенно талант. Талант писать смешные шутки. И играть их максимально не смешно.

А потом он повернулся к остальной команде и решительно сказал:

– Номер-то реально хороший. Надо сделать новый набор девочек в команду.

– Не надо! – хотела сказать я, но не сказала.

– Нам нужны яркие, красивые, поющие, танцующие, уверенные девчонки! – продолжал уничтожать мою самооценку капитан.

– Не нужны!!! Я уверенная! – хотела крикнуть я, но застеснялась.

– В конце недели кастинг сделаем по всем факультетам. Выберем актрис. Наташ, напишешь реприз для кастинга?

– Ок. Без проблем. Напишу, – не хотела говорить я, но сказала.

Все годы обучения в университете я была серой мышью. Про таких снимают фильмы для подростков типа «История Золушки», или «Еще одна история Золушки», или «Еще одна после той еще одной история о Золушке» и фильмы «Мы клянемся, это последняя история о Золушке, больше не будем снимать» и «История о Золушке-17». Это мои любимые фильмы. В конце всех этих фильмов девочка-аутсайдер вдруг снимает очки, распускает волосы, и все окружающие невероятно удивляются: «Вау! Кто эта красотка?!!» А я сижу перед телевизором и тоже удивляюсь: «Это же Ванесса, тупые вы козлы! Неужели хвост и очки так разительно меняют внешность человека?!»

Если бы это действительно было так, то все шпионы для маскировки использовали бы хвост и очки. Но что-то я не помню, чтобы полковник Исаев для внедрения в штаб к Мюллеру надел очки и хвост. Знаете почему? Потому что очки и хвост не меняют человека до неузнаваемости. «Или меняют?» – думала я и, глядя на себя в зеркало сквозь ненавистные очки, нервно накручивала свой хвост.

А потом мне дали роль! И я ее сыграла. И все смеялись!

«Ну наконец-то я больше не серая мышь! Я –  актриса!» –  радостно думала я, собирая реквизит в гримерке.

Чтобы вы понимали, о какой роли идет речь, я вкратце опишу миниатюру.

Я выходила из-за кулис в середине выступления команды, подходила к Лехе, и мы как будто целовались. На самом деле Леха просто наклонял меня, как в старинных фильмах с Одри Хепберн, отворачивая от зала, а я хаотично ерзала руками по его спине, отыгрывая страстный поцелуй. Со стороны казалось, что я просто проверяю его на наличие лопаток. Наконец кто-то из ребят громко произносил:

– Леха, пойдем!

– Не могу. Видишь, я с девушкой целуюсь.

– Забычкуй, потом доцелуешь!

Дальше зал смеялся и аплодировал этой великолепной шутке. А я гордо уходила за кулису, чувствуя себя Мерил Стрип. Время шло, но других ролей челябинская Мерил Стрип не получала. В конце концов я просто свыклась с мыслью, что сцена – не мое. Мое – это писать текст. Мое – это стоять за кулисами и слушать, как актеры играют по моему сценарию. Мое – это радоваться чужой славе.

Мне было 20 лет, когда я собрала свою команду КВН из обычных спортсменов Уральского государственного университета физической культуры. И никому не известная команда КВН, выйдя на городской уровень, не проиграв ни одной игры, стала чемпионом сезона.

Мне был 21 год, когда я пришла работать в школу обычным учителем, а стала руководителем школьной команды КВН. И с того дня и до моего последнего года работы в школе эта команда приносила в школу кубок чемпиона ежегодно. Не в том смысле, что команда носила один и тот же кубок туда-сюда. Нет. Каждый год команда приносила директору школы новый кубок за первое место в школьном КВН. За это мне прощались мои промахи: незаполненный журнал или невнятная форма одежды (джинсы и толстовка – не самый распространенный наряд для школьного учителя, если честно).