Осталось, таким образом, объяснить лишь десятую казнь – гибель всех первенцев от сына фараона до сына раба – и всего первородного скота. Исследователи берутся и за эту задачу. Они вспоминают внезапную смерть восьмерых детей в Кливленде несколько лет назад. Дети погибли потому, что в сыром подвале их дома завелся черный ядовитый грибок. Аналогичное происшествие могло произойти в Египте. Наголодавшиеся за три дня люди пробрались к амбарам, а грибок, расплодившийся за это время во тьме, их там уже поджидал. Поразил он в первую очередь наиболее слабых – младенцев, причем, конечно, не только первородных. Это уж людская молва, легенда выделила такую особенность.

Однако может ли столько бед обрушиться на одно государство в течение относительно короткого промежутка времени? Оказывается, и тому есть исторические подтверждения. Старинное русское слово «поветрие» прямо указывает на связь между стихийными бедствиями и эпидемиями. Именно ветры и переносят микробов и прочих возбудителей болезней.

Скажем, в пятом веке до н. э. в Африке свирепствовали моры, сопровождавшиеся землетрясениями и наводнениями, а также засухами. «Все силы мира объединились тогда против человека», – писал по этому поводу Фогдит. Особенно тяжел был 427 год, когда на островах в Эгейском море ожили вулканы, вызвавшие на море цунами и залившие водой все побережье. А в Афинах от колебаний почвы рухнули многие дома.

В общем, при желании все десять казней египетских и другие подобные происшествия можно объяснить и без помощи Господа. Однако это вовсе не значит, что и он тут ни при чем. Ведь все эти бедствия могли быть, согласно той же Библии, насланы и им…

У эмира древней Бухары, как у всякого уважающего себя правителя, было два дворца – зимний и летний. Оба в местном сухом климате неплохо сохранились, несмотря на свою многотысячелетнюю историю, и дают представление о том, как они могли выглядеть при Авиценне или Ибн Сине, жившем примерно в 980—1037 гг. н. э.

Дворцы, в которых ныне музеи, имеют свои достопримечательности. В летнем местный гид-чичероне указал на прямоугольный бассейн, в котором так славно поплескаться в среднеазиатскую жару. «Обратите внимание, – сказал гид, – на этом берегу стоит беседка, где в прохладе, на ветерке проводил время эмир. А с той стороны вплотную к воде выходят арки помещения, где помещался гарем правителя. Женщины выходили поплескаться, не утруждая себя излишними одеждами, а правитель высматривал, с кем бы он хотел провести нынешнюю ночь. И бросал избраннице в качестве своеобразного знака внимания яблоко или цветок»…

Так представляли Авиценну художники. Подлинных его изображений не сохранилось

В зимнем дворце мое внимание привлекло помещение, где заседало правительство эмира. Его министры и советники сидели полукругом на полу, на особых подушках. А сам правитель устраивался на возвышении, под балдахином. Позади министров у самой стены в полу виднелся ряд круглых отверстий. Я заглянул в одно из них. Отверстие оказалось горлышком гигантского кувшина, целиком закопанного в землю. В такую емкость запросто могло поместиться две-три тонны воды или иной жидкости – например, вина.

Зачем тут такое «влагохранилище»? Загадка разрешилась просто. По словам того же гида, «кувшины» служили своеобразными… тюремными камерами. Стоило кому-то из присутствующих чем-то не угодить эмиру, следовал хлопок в ладоши, и два дюжих стражника на глазах у остающихся тут же сбрасывали несчастного на дно одного из «кувшинов». Когда узника достанут оттуда и достанут ли вообще – большой вопрос…