Со времени окончания мной исторического класса Богуславского прошло уже двадцать лет. Что-то стерлось из памяти. Забылись мелкие и досадные школьные неприятности. Но осталось ощущение сопричастности к исторической личности. Те два года в классе Богуславского были подлинным университетом…

Сергей Глезеров

Сергей Глезеров прав, Густав Александрович Богуславский – уникальный человек. Сказать о Г.А. Богуславском, что он «широко известен в узких кругах», подразумевая под «узким кругом» специалистов по истории Санкт-Петербурга, – несправедливо. Тысячи бывших студентов и школьников помнят замечательного, удивительного учителя. Тем не менее хочется дополнить очерк С. Глезерова. Говорить о Г.А. Богуславском, не впадая в панегирический тон, трудно, но я попытаюсь обойтись без пафоса.

Я удостоился знакомства с ним по служебному поводу, мы многократно встречались дома у Густава Александровича для обсуждения структуры и содержания этой книги, подбирали иллюстрации. Естественно, в беседах иногда отклонялись от сугубо деловых моментов. Так я узнал о необычном начале профессионального пути Густава Александровича. Мне представляется важным упомянуть об этом. Эпизод говорит о нравах и людях той поры.

Московский мальчик-восьмиклассник «заболел» темой истории возникновения Санкт-Петербурга и эпохи Петра I в историческом кружке своей школы. Летом 1940 года ему довелось присутствовать в Московском государственном университете на защите диссертации (по теме «Ништадтский мир») одного высокопоставленного морского чина, и там он удивил ученый совет парой вопросов к диссертанту, обнаруживших его недюжинную эрудицию. Декан исторического факультета Московского государственного университета решил познакомиться с любознательным мальчиком поближе. Впечатлениями о знакомстве с сыном мамы-библиотекаря (отец умер в 1930 году) он поделился с министром высшего образования Потемкиным. Тот пригласил Густава к себе на прием и после обстоятельного разговора предложил ему без экзаменов поступить на исторический факультет МГУ – для этого, правда, требовалось за один год пройти курсы 9-го и 10-го классов школы. Густав это обязательство исполнил.

Любопытная деталь: во время беседы министр поинтересовался, о чем мечтает мальчик. Густав произнес: «Побывать в Ленинграде, поработать в исторических архивах. Но мне негде там остановиться…» «Эта проблема решаемая», – заявил Потемкин. Через некоторое время Густав получил приглашение от ленинградских властей приехать и поселиться в комнате в роскошном доме № 26–28 по Каменноостровскому проспекту. Сюжет по нынешним временам – сказочный. Случайность – подумает кто-то, но, говорят, случайность есть проявление скрытой закономерности…

С выпускного школьного бала Густав отправился на вокзал. Утром 22 июня 1941 года он приехал в Ленинград. Дальше – война. Поступление в МГУ пришлось отложить. Из-за слабого зрения его комиссовали, но он фактически оказался «вольнонаемным» на военной службе – лектором в Политуправлении Северного флота. Выступал с докладами об исторических подвигах русского флота на кораблях и в береговых частях. Юного лектора периодически слушали и офицеры штаба Северного флота во главе с командующим флотом адмиралом Арсением Головко.

После окончания войны, не воспользовавшись имеющейся привилегией, Густав блестяще сдал вступительные экзамены на исторический факультет МГУ Завершив обучение, преподавал историографию и источниковедение в университетах Москвы и Ленинграда (и сегодня в свои 87 лет читает этот курс в Санкт-Петербургском государственном университете!), вел курс по военно-морской истории Инженерном училище им. Ф.Э. Дзержинского (его учениками были известные ныне всем морякам атомного подводного флота адмиралы Б.П. Акулов и М.М. Будаев).