А отчего ж он Митрофанушка?

В переводе с греческого имя этого героя означает "являющий собой мать", "матерью данный". В его имени акцентируется губительное влияние матери, так сказать, жертва неправильного воспитания.

Комната третья. Портрет отца

Смотрю роспись плафона собора св. Петра Микеланджело. И первое слово у меня вырывается не «Бог», а «Отец». Для меня отец – это победитель – с мифической мощью. Понимаю – может из-за того что у меня никогда не было отца, сегодня для меня отец только таков.

У каждого свой отец, свой тотем отца.

У Тургенева в «Первой любви» отец – такой возрастной щеголь-гоголь (если позволительно сравнивать его с птицами), с ленцой, вдобавок эгоистичный, отстраненный, хитрый и надменный.

У Хемингуэя все наоборот. В автобиографических рассказах, скромная фигура трудяги отца (сын явно пошел не в него) – деревенского врача, спасающего индейцев.

Но что объединяет в этих описаниях и Тургенева и Хемингуэя – они предстают перед нами как антиподы своим отцам.

Комната четвертая. Из жен и любовниц выходят прекрасные персонажи

Оказывается, любовницу можно завести для написания романа, и даже жениться уже не совсем для написания романа. Не знаю, можно ли развестись для написания романа. Нечто подобное происходило с Хемингуэем. Эрнест Хемингуэй просто с корнем вырывает нужный образ женщины из жизни и пересаживает в свой роман. Такое ощущение: сначала он влюбляется в женщину в жизни, чтобы потом влюбиться вторично, уже в романе.

Его первая любовь и его последняя любовь породили героинь романов «Прощай, оружие!» и «За рекой в тени деревьев». Первая его любовная страсть дала жизнь Брэтт Эшли в романе «Фиеста». Тайная возлюбленная (которую он долго скрывал от второй жены) преобразилась в героиню рассказа «Короткое счастье Фрэнсиса Макомбера». А сама вторая жена попала в рассказ «Снега Килиманджаро». Третья жена вдохновила роман «По ком звонит колокол», первая попала в книгу «Праздник, который всегда с тобой».

Фрэнсис Скотт Фицджеральд увидел в своей жене Зельде прототип Розалинды в романе «По эту сторону рая», а потом и прототип Глории, жены главного героя Энтони Пэтча во втором романе "Прекрасные и проклятые".

Для Александра Блока образ Прекрасная Дама – это образ самой умной и прекрасной для него женщины – Любови Менделеевой, дочери известного ученого. Их взаимоотношения были непонятны окружающим. Его любимая женщина хотела реальной, земной любви и мечтала о настоящих поцелуях. Поэт же считал плотские утехи пороком. По его мнению, они мешают слиянию родственных душ, и физическая близость может быть только с женщиной легкого поведения. «Вхожу…совершаю…жду…дрожу… А в лицо мне глядит озаренный, только образ, лишь сон о ней» – пишет Блок.

Ольга Ивинская – любовь и муза Бориса Пастернака, становится прототипом Лары в романе "Доктор Живаго". И Живаго говорит о ней: "Ей не хочется нравиться, – думал он, – быть красивой, пленяющей. Она презирает эту сторону женской сущности и как бы казнит себя за то, что так хороша. И эта гордая враждебность к себе удесятеряет ее неотразимость. Как хорошо все, что она делает." ("Доктор Живаго").