Я хотела стать с ним единым целым, это был мой мужчина, только мой и я не могла от него отступить.

Все остальное не имело смысла, лишь я и он сейчас.

Все остальное было уже потом, но не сейчас… Я сходила с ума в его руках, я трепетала и вся дрожала.

Я не верила в порок сердца, я не хотела верить в то, что могу умереть, что он останется без меня, что в его жизни будет другая женщина, а моя дочка будет расти если она родится с другой женщиной, но ни со мной и я не услышу, как она назовет меня мамой, а он меня любимой. Бог не заберет меня, нет, пожалуйста, нет…

Я просто не представляла, как я буду дышать и жить без него, без нее, я хотела обвенчаться с ним, хотела стать его женой перед Богом со своим именем Эллина, а ни какая-то Рада. Я хотела быть Эллиной, только его Эллиной. Маленькая моя, как он называл меня. Я хотела готовить ему ужин, гладить, убираться в нашем доме и знать, что у нас есть будущее, что у нас будет ни одна малышка, а дом, наполненный теплом, уютом и детским смехом. Чтобы была ни одна малышка, а было много малышей. Наших малышей.

– Я люблю тебя, Федор! Безумно люблю! – прошептала я.

Федор накрыл мой рот поцелуем, а я закрыла глаза. Я без него не смогу уже никогда.

– Господи это девчонка!

– Что с ней? Матерь Божья она мертвая от лица одно мессиво!!!

Я слабо застонала. Ничего не чувствовала и не видела.

– Федор! – вырвалось с моих губ. – Федор!

– Нет девочка, это не Федор! – послышался скрипучий женский голос. – Господи, что с ней сделали? Кто тебя так уродовал то девочка? Девочка ты слышишь меня?

Я проваливалась в сон… Вот Федор. Он шел ко мне. Я держала его за руку, и мы должны были повенчаться…

Федор… Федор… Не оставляй меня пожалуйста, я ведь так сильно тебя люблю. Не оставляй прошу.

– Девочка, ты не засыпай! Девочка!

В глазах темнеет. Где-то вдалеке я вижу любимую бабушку, она машет мне рукой. Она так давно умерла, а я ее так любила. Бабуля… Ты за мной… Мои глаза закрываются… Окончательно…

– Ты кофе будешь?

Марина осторожно заглянула в кабинет. Я мрачно смотрел на ее фото с Артуром. А, как же сердце, беременность… Да какое сердце, какая беременность, ей на это наплевать, а ты о чем думаешь придурок…

Она такая счастливая с ним. Молодой красивый парень… И плевать что продал ее, предал, что променял ее на любовницу. Она простила его, она с ним… Ей Богу если бы не знал, что Рада в сырой земле то думал бы что это она…

Как могла Эллина эта хорошая милая девочка так поступить, так предать… Как… Как мне дальше с этим жить… Я не верил Раде только трахая ее идеальное тело, давно похоронил любовь к Свете, но мог поклясться в одном что со Светой меня оставила Лера. Я так не любил ее никогда, как влюбился тут словно пацан, потеряв голову и думая лишь об одном. О ней… О ее, даже ни о ее внешности Рады, а о том какая она… Мы же повенчаться хотели… Дебил… Богдановский, ты дебил… Я так себя ненавидел за всю эту слабость, за то, что доверился не той, открыл ей душу и сердце…

– Федь!

Я отодвигаю кофе. Сейчас мне меньше всего хочется кофе. Мне хочется напиться. Где, бл… ь, коньяк или виски?

– Спасибо, Марина, я не хочу кофе! – сухо произношу я.

Встаю и иду к бару.

Марина округляет глаза.

– Федь через пару часов встреча с иностранными партнерами, инвесторы приезжают…

Я вздыхаю. Как мне все это надоело… Инвесторы, и иностранные партнеры. А, как хочется вернуться в деревню, туда, где была жива мама… Туда, где все было хорошо. Где это все, где… Славик… Странно, Эллина вернувшись в дом больше не напоминала мне про Славика, а боялась… Может ее кто-то выживал, а я не знал?