Однако я верю и в то, что власть эксплуататорского меньшинства не вечна, что с ее падением паутина лжи и клеветы будет прорвана, и любое честно сказанное слово внесет свой клад в грядущее торжество правды.
«Можно все время обманывать немногих, можно какое-то время обманывать всех, но нельзя обманывать всех все время» (Авраам Линкольн).
Миф 4. О пятилетке в 4 года[82]
Вокруг первой пятилетки сложилась своя мифология. Одни рассматривают ее как несомненное доказательство эффективности социалистической плановой системы, другие – как показатель мудрости и прозорливости И.В. Сталина, своевременно озаботившегося о форсировании индустриального развития страны, третьи твердят о том, что никакие экономические успехи нельзя оплачивать ценой неисчислимых жертв.
Реальная история пятилетки, как и всегда, не является картиной, написанной только одной краской – или даже двумя. Успехи политики индустриализации несомненны, и оспаривать их бессмысленно. А вот вопрос о точной оценке этих успехов как раз может быть предметом обсуждения. Здесь мы ограничимся вопросом об экономической стороне дела, оставив политические, нравственные, психологические и прочие аспекты в стороне.
Первая пятилетка наглядно демонстрирует нам, что к мнению о И.В. Сталине, как гениальном менеджере, следует подходить с большой осторожностью. Во всяком случае, Сталин образца 1945 или даже 1940 года сильно отличается от Сталина образца 1930 года. Я не склонен давать управленческим способностям Сталина уничижительную оценку. Но достаточно успешные стороны его руководящей деятельности были оплачены ценой довольно тяжелых уроков конца 20-х – начала 30-х годов
Высокие темпы промышленного роста, достигнутые в 1929 и в 1930 годах, были восприняты И.В. Сталиным как нечто само собой разумеющееся и не были подвергнуты квалифицированному экономическому анализу. Успехи первых лет пятилетки вскружили голову руководителю страны, добивавшемуся, нисколько не считаясь с экономической наукой, расширения программы нового строительства по сравнению с планом и предлагавшему фантастическое завышение наметок пятилетки. Например, вместо предлагавшихся первоначально 6 млн. т чугуна на 1932/33 год в пятилетнем плане была утверждена цифра 10 млн. т, а в 1930 году правительство решило довести ее до 17 млн. т. Цифра же в 10 млн. т была объявлена в выступлениях на XVI съезде руководителей нашей промышленности – В.И. Межлаука и В.В. Куйбышева – вредительским минимализмом.[83] Несмотря на эти громогласные призывы с высокой трибуны, именно они – руководители ВСНХ и Госплана – настояли, в конце концов, на отказе от авантюристического задания – произвести в 1932/33 году 17 млн. т чугуна.[84] Как известно, черная металлургия к концу пятилетки едва-едва перекрыла рубеж в 6 млн. т чугуна. Но когда И.В. Сталин заявил на XVI съезде, что «…люди, болтающие о необходимости снижения темпа развития нашей промышленности, являются врагами социализма, агентами наших классовых врагов»[85], трудно было протестовать против непосильного для экономики роста капиталовложений и расширения фронта капитального строительства.
Правда, годом раньше такие протесты еще раздавались. В феврале 1929 года, выступая на заседании президиума Госплана, инженер Осадчий восклицал: «…Гартван и Таубе говорили, что мы можем произвести 6–7 млн. т чугуна, но они были заподозрены, им брошено было в лицо сомнение в лояльности, может быть здесь были подозрения в саботаже, в отсталости и т. д.». Эта обстановка логически приводила его к выводу: «… вы получите в президиуме со стороны его членов и техников или обязанность молчания, или пение похвал, а не критику».